Читаем Зверье мое полностью

Зверье мое

Этот текст является фрагментом биографических воспоминаний автора, написанных для внуков, где в иронической форме описан непростой путь подхода автора к своей ветеринарной профессии, которой он посвятил жизнь, работая практическим врачом и ученым.

Игорь Бродецкий

Юмористическая проза18+
<p>Игорь Бродецкий</p><p>Зверье мое</p><p>"Это неописуемо" подумала собака, глядя на огромный баобаб</p>

Не люблю декларировать банальности о том, что хобби зачастую становится профессией но, что поделать, если мой личный пример подтверждает это. Начало пути в этом направлении было несколько необычным из-за моей детской дихотомической борьбы двух чувственных начал — патологической кинофобии и ее противоположности.

Во времена моего детства я был дистантно знаком с двумя собаками нашего двора. Обе собаки уступали мне в размерах, но своими зычным тявканием демонстрировали свое негативное отношение к мироустройству и ко мне в частности. Своим поведением они поддерживали во мне чувство страха, распространявшееся на все собачье сообщество.

Однажды у меня состоялось более близкое знакомство с одной из этих собак. Папа с каким-то поручением отправил меня к соседям по двору, счастливым обладателям этого свирепого карлика. Я понимал, что встреча с Джоней, так звали эту злодейку, не сулит мне ничего хорошего, но, боясь показаться трусом, не смог отказаться.

Осторожно крадучись с булкой за пазухой, я пошел на встречу своей судьбе со слабой надеждой на чудо и быстроту своих ног. Когда наши пути пересеклись, зверюга оторопела от моей наглости и ложной веры в бессмертие. В растерянности, Джоня на мгновение потеряла голос и боевой дух. Этого времени мне хватило для выполнения папиного поручения, но его явно не хватало для моего мирного отступления. Мой исход был значительно менее успешным, чем исход моих предков из Египта при преходе Красного Моря. Возможно, из-за врожденного атеизма, их дальнему потомку не досталась благодать Всевышнего и его судьба оказалось во власти преследователя.

Опомнившись, Джоня с яростным рыком бросилась в атаку. В панике я бросил ей, заранее припасенную булку, но она с рыком впившись в нее, решила, что булка с икрой вкуснее и с аппетитом вонзилась в мою икроножную мышцу. Для того, чтобы разлучить наш прочный союз понадобилось вмешательство соседей, немного зеленки и обновление моих штанов. Кроме того, на общедворовом совете было выдвинуто решение о моей немедленной госпитализации, где для профилактики бешенства меня бы ожидали 30 уколов антирабической вакцины. На том этапе моей биографии, бешенство пугало меня значительно меньше грозного вида стеклянного шприца в горячем стерилизаторе, как и самого иглоукалывания. Более того, при безальтернативном выборе я бы предпочел 30 собачьих укусов одной инъекции вакцины. В процессе противостояния с общественным мнением, мне показалось, что это был первый шаг на пути к зарождению во мне кинофилии.

В итоге, медицинская составляющая проблемы разрешилась моим отказом ехать в госпиталь в пользу обработки раны русской панацеей — зеленкой и наложением бинта, на рану, а материальные потери мама компенсировала аккуратным латанием брюк, что позволило отложить покупку новых до следующей зарплаты.

Таковым был мой дебют в кинологии.

По соседству с нашим двором располагалась мастерская по ремонту мотоциклов. Учитывая притягательность этого объекта для любителей чужого добра, мастерская охранялась двумя солидного размера дворнягами. Одна из них была ярко рыжая, повышенной пушистости и нервозности, по имени Нера (названа в честь индийского премьера того времени). Ее темперамент и непрерывный лай не располагал меня к близкому с ней общению.

Иногда я наблюдал как Нера дезертирует с охраняемого ею поста. С ловкостью рептилии, она проползала щель по нижнему краю ворот и отправлялась на прогулку по окрестностям. Обладая ее сварливым характером и матерясь, как старая бандерша пугала прохожих, но в нападении на мирных граждан не была замечена. Свое возмездие мироустройству она вершила кучным минированием главных путей к "Привозу", пролегавших через наш квартал.

Движение человека в толпе концентрирует его/ее внимание на сохранении материальных ценностей в кошельке, бумажнике или карманах, что отвлекает внимание от ценностей, лежащих под ногами. Подобная рассеянность приводила в наш двор многих оступившихся, где они состязались за первенство в правообладании водоисточником. С разным успехом им удавалось удалить аромат субстанции их объединившей. Подавляющему большинству дезодорация не удавалась, но благодаря одесской смекалке, посетители дворового водоисточника находили выгоду из своего незадачливого положения. Некоторвые из них заводили знакомства, романы и даже совершали браки. Другие при движении в толпе более не нуждались в заботе о личной безопасности, так как по курсу их движения толпа послушно расступалась. Третьи преуспевали в торговых операциях на Привозе, ибо продавцы, пытаясь сохранить нативный аромат своих продуктов, спешили избавиться от дурно пахнущих покупателей и были крайне уступчивы в спорах за цену. В переполненном общественном транспорте, носителям Нериных ароматов доставались локальный простор и сидячие места.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул: Годы прострации
Адриан Моул: Годы прострации

Адриан Моул возвращается! Годы идут, но время не властно над любимым героем Британии. Он все так же скрупулезно ведет дневник своей необыкновенно заурядной жизни, и все так же беды обступают его со всех сторон. Но Адриан Моул — твердый орешек, и судьбе не расколоть его ударами, сколько бы она ни старалась. Уже пятый год (после событий, описанных в предыдущем томе дневниковой саги — «Адриан Моул и оружие массового поражения») Адриан живет со своей женой Георгиной в Свинарне — экологически безупречном доме, возведенном из руин бывших свинарников. Он все так же работает в респектабельном книжном магазине и все так же осуждает своих сумасшедших родителей. А жизнь вокруг бьет ключом: борьба с глобализмом обостряется, гаджеты отвоевывают у людей жизненное пространство, вовсю бушует экономический кризис. И Адриан фиксирует течение времени в своих дневниках, которые уже стали литературной классикой. Адриан разбирается со своими женщинами и детьми, пишет великую пьесу, отважно сражается с медицинскими проблемами, заново влюбляется в любовь своего детства. Новый том «Дневников Адриана Моула» — чудесный подарок всем, кто давно полюбил этого обаятельного и нелепого героя.

Сью Таунсенд

Юмор / Юмористическая проза