Звереныш (СИ)

— Ты лопнешь когда‑нибудь! — усмехнулся Лаган, обнимая приятеля и чувствуя, как теплеет на душе — Ты уже толстый, как бочка! Если бы у меня был такой ученик — я бы порол его и гонял по тренировочной полосе до тех пор, пока он не стал бы таким же худым, как и я!

— Злой ты! — с нарочитой обидой в голосе выдал священник, хватая Лагана за руку и утаскивая его на кухню — Давай, давай, садись! Я сейчас заварю тебе травки, а ты мне расскажешь последние школьные сплетни! Я тут уже с ума схожу — скучно, сил нет никаких! В город собрался, думаю, похожу по своим знакомым, сплетни пособираю, все развеселюсь! А то уже и вдохновения нет!

— Небось в бордель собрался! — фыркнул Вожак — Вдохновения у него нет! Ты кому мозг клюешь? Интересно, как тебя девки принимают, такого толстого? Они с тебя вдвойне берут, что ли?

— Дурак ты, Гирс! — тоже фыркнул, ничуть не обидевшись, священник — Да им впору мне приплачивать! Такого ласкового, такого нежного мужчину только поискать! И не жадный я, плачу хорошо! И подарки дарю! Чего меня не любить‑то?

— Вот я и говорю — приплачиваешь! — ухмыльнулся Лаган, с интересом наблюдая за перемещениями приятеля возле горящего очага. В духовке румянились кругляшки печений, пахло одуряюще вкусно, и на минуту все заботы, все проблемы ушли куда‑то далеко, отстранились, будто их никогда и не бывало. За такие минуты Лаган и любил посещать "дом" своего приятеля, объясняя не посвященным, что ходит к служителю храма, чтобы очиститься от душевной скверны и помолиться Создателю за успех в школьных делах.

Священник с грохотом достал из очага противень с плюшками, поставил его на заранее подготовленную скамью, деревянной лопаточкой ловко и быстро снял несколько печений, наполнив ими деревянную корзинку, сплетенную из сухих прутьев, и тоже сел к столу, выставив на него большой медный чайник, из носика которого шел пар.

— А где прислуга? — вскользь осведомился Лаган, обшаривая взглядом кухню.

— Не под печью спряталась, это точно! — рассмеялся священник — Отпустил, конечно! Завтра придут, утром.

— Не понимаю тебя — осуждающе покачал головой Лаган — И зачем тебе самому, лично, печь какие‑то дурацкие плюшки?! Что, слуги не могут этого сделать? Позоришь свой сан такой работой!

— Но — но! На мои плюшки не наседай! — грозно нахмурил брови приятель — Ишь, дурацкие! Напеки своих, да обгаживай! Мои плюшки — величайшее произведение искусства! Наравне с картинами! А ты болван, который только и умеет, что пырять своими дурацкими железками, лишать жизни людей! Лишу сейчас довольствия, узнаешь, какие дурацкие!

— Не успеешь! — Лаган быстро схватил горячее печенье и обжигаясь, откусил от него здоровенный кусок. Печенье таяло во рту, было невероятно вкусным — чего — чего, а таланта кулинара у приятеля было не отнять.

— Вот так всегда! Обгадят, потом напрыгнут, и отнимут плюшки! Вояки, одно слово! — пожаловался священник и тоже схватил печенье — Ты запивай, подавишься! Мне свежую траву для заварки принесли — полезная для здоровья, говорят — мужскую силу добавляет! Выпьешь — и как жеребец, неделю будешь кобыл покрывать!

— Кхе — кхе! — Лаган поперхнулся и с подозрением покосился на чашку с темным, пахучим напитком — Мне только этого не хватало! Кого мне покрывать? Командиров Стай, что ли?! Или Звеньевых? А может Щенков?

— А что, ты высокопоставленный вельможа, а все высокопоставленные по сути своей извращенцы. Тебе уже положено завести какое‑нибудь извращение. И…

— Заткнись, а? — Лаган неодобрительно посмотрел на друга, скривил губы — И ведь какую гадость за столом говорит! Аппетит портит! И как язык поворачивается — в храме, служитель! Да тебя Создатель должен покарать, за такие слова тебе нужно мужские причиндалы на лбу вырастить!

— Если бы всем священникам — грешникам Создатель выращивал на лбу такой замечательный предмет, девяносто процентов нашей братии ходили бы с завязанными тряпкой лбами — ухмыльнулся священник — Погрязли в разврате, в роскоши, совсем обнаглели! Я хоть стесняюсь, а вот настоятель храма с Бирюзовой улицы третий особняк купил, и поселил там трех любовниц! И ничего! А только за это у него три причиндала должны были на лбу вырасти! Куда катимся, Вожак? Одни Псы в этом мире остались верными государству, и то, только потому, что… ладно, не будем об этом. Ты мне расскажи — что там у вас за шум? Мне слуги рассказали — я ничего не понял! Взахлеб про какого‑то звереныша, который порвал вашего лучшего бойца, и что это твой внебрачный сын!

— Че — го?! Какой внебрачный сын?! Вот идиоты! — Лаган улыбнулся уголком рта, и задумался, нахмурив лоб — Стал бы я его распинать на кресте, если бы это был мой внебрачный сын…

— Стал бы! — серьезно ответил священник, отставляя полупустую кружку — Я тебя знаю. И всю вашу шайку знаю. Иногда мне хочется, чтобы Создатель прихлопнул эту Школу, этот грешный город, весь этот мир — как муху, чтобы кишки брызнули! И создал новый мир, чистый, где не будет грязи, где люди не будут страдать! Жаль, что это невозможно…