Звери до нас. Нерассказанная история происхождения млекопитающих

Говорят, что до того, как была построена Транссибирская магистраль, было быстрее переплыть Атлантический океан, пересечь Америку и Тихий океан, чтобы добраться до Дальнего Востока, чем пытаться пройти через Сибирь. Ничто не сравнится с путешествием по железной дороге. В двадцать с небольшим, подпитываемая детским восторгом от путешествий и «Доктора Живаго», я провела две недели, преодолевая расстояние в 9289 километров от Москвы до Владивостока по самому большому и суровому материку нашей планеты.

Путешествие было невероятным, но я чувствовала каждый преодоленный километр. В купе по ночам было холодно, а треснувшее окно изнутри покрывалось льдом. Но днем, напротив, было ошеломляюще жарко и душно. Спасаясь от духоты, большую часть пути я провела, стоя в тамбуре. Пахло дизельным топливом, температура оставалась ниже минус 10°, но в моем уединенном, замерзшем мирке я наблюдала за редким пейзажем и далекими горами, проносящимися мимо, и напевала как колыбельную «Вальс Лары» или Life on Mars Дэвида Боуи [48].

В пермском периоде не было никакой России. Трудно представить, что эти тысячи километров тайги и гор, настолько удаленных от океана, насколько только возможно, существовали не всегда. Там, где величественные Уральские горы сейчас разделяют надвое евразийский континент, когда-то протекал мелководный Палеоуральский океан. Он отделял массивы суши – нынешнюю Европу и самую западную часть России – от Сибири, Казахстана и остальной Центральной Азии. По мере того как каменноугольный период подходил к концу, а пермский только вступал в свои права, этот океан сомкнулся, и земля под ним смялась. Поднявшаяся земля образовала Уральские горы – заживший шрам возрастом 250 миллионов лет. Сейчас Россия – часть самого большого континента на Земле, который в пермский период был всего лишь головой и плечами гораздо более могущественной Пангеи.

Когда шотландский геолог Родерик Импи Мэрчисон путешествовал по России, в 1841 году нанося на карту Уральские горы, железной дороги, которая могла бы ускорить его путешествие, не было – первые рельсы были проложены только в 1891 году. На создание Транссибирской магистрали ушло 26 лет и неизмеримые человеческие страдания и жертвы. Она строилась китайскими рабочими, солдатами, изгнанниками и каторжниками. Под ее поверхностью похоронены тела рабочих, погибших от наводнений, оползней, бубонной чумы, сильных холодов, холеры, сибирской язвы, разбойников и тигров.

Лежат в этих землях и гораздо более древние тела, принесенные в жертву при создании фундамента самой России. Россия – лучшее место в мире для поиска окаменелостей пермских терапсид. В то время как ранние синапсиды сильнее тяготели к более теплому и влажному климату на экваторе Пангеи, их потомки быстро разбрелись по всему миру, заселив как Лавразию, так и Гондвану.

Это не хладнокровные «звероподобные рептилии», как их привыкли величать. Они – прародители первых сложных экосистем на суше, быстрые охотники и опасные хищники, лазающие по самым высоким ветвям и глубоко зарывающиеся в землю. Разгар пермского периода был временем сновидений [49], а сюжетные повороты эволюции уже намечались.

Легендарным животным подобают легендарные имена. Одна из древнейших групп, наиболее отдаленная от нашей с вами ветви древа, – биармозухи. Имя рода восходит к древнескандинавскому названию области около Белого моря – Биармии. У биармозухов были отчетливые крупные клыки и нечто, не встречающееся у современных млекопитающих: костное кольцо в глазу, называемое склеротикальным кольцом. Оно поддерживает глаз, и его наличие у биармозух, а также у некоторых других терапсидов и более ранних синапсидов (и у рептилий) говорит в пользу того, что такое кольцо было распространено у их общих предков, а позже утеряно.

В скелете [50] биармозуха первой бросается в глаза его нетерпеливая поза: он напоминает мне бультерьера, готового погнаться за палкой. В целом он был немного меньше собаки, но у головы вырисовывается тот же сильный профиль. У него не было наружного уха – тех кожных складок, которые выступают и поворачиваются, чтобы уловить звук, свойственных большинству современных млекопитающих, – только отверстия, ведущие к простому внутреннему уху, как у их предков. И несмотря на то, что передние конечности бирмозуха немного растопырены, нетрудно представить, как он мчится по зарождающемуся ландшафту пермской России, но в погоне за обедом, а не за брошенной веткой. Пеликозавры были динамичными, но биармозухи и им подобные, несомненно, просто созданы для того, чтобы бегать.