Звери на улице

- В Германию. В Германскую Демократическую Республику.

- Глупые шутки, Слава. Садись обедать.

- Мамочка, так правда же еду. Еду, еду, еду…

- А я говорю - садись обедать.

- Мамочка…

- Хватит.

- Ну хорошо - раз так, я расскажу тебе все по порядку…

И он все рассказал маме.

А она:

- Не реально.

- Как же, мамочка, не реально, когда совсем-совсем реально. Вот письмо, которое дала мне наша Софья Петровна. И еще она просила тебя к ней зайти, и просила не так, как всегда: «Пусть зайдет кто-нибудь из твоих родителей в шесть часов. Точно. Так и передай. У меня и другие дела есть». А тут она сказала: «Пусть зайдет в удобное для твоей мамы время». И была такая ласковая-ласковая, и в белой блузочке, как тогда, когда школе вручали знамя, помнишь?

Тут мама не села, а прямо-таки упала в кресло:

- Господи, что ж это такое? С каких пор дети стали по заграницам ездить? Нет, нет, никуда я тебя не пущу. И не выдумывай, пожалуйста. Слышишь?

И в это время зазвонил телефон. В тот день все было как в кино. А вы разве не заметили, что в кино всегда так: вот что-то должно случиться, и в это самое время звонит телефон или на экране кто-нибудь появляется, и все случается совсем не так, как все ждали. Ох и дразнит же вас такое кино! Слава это страшно любил: ждешь одно, а случается другое. Так было и тогда: жарко - холодно, холодно - жарко. У Софьи Петровны в кабинете Слава решил: еду! Поговорил с мамой - вышло, что не едет!

Зазвонил телефон…

Нет, тут надо рассказать по порядку. Ведь весь сыр-бор с поездкой загорелся из-за Мишки. А Мишку этого добыл Яков Павлович Федотов, знаменитый герой Великой Отечественной войны. Это целая история, как Яков Павлович был на охоте в Валдае, как он там убил опасного зверя - разозленную медведицу - и взял ее двух детенышей: мишку Мишку и мишку Машку, и как потом этот самый мишка Мишка, с которым Слава подружился, попал в Берлинский зоопарк.

И надо же было такому случиться, чтобы в ту самую минуту, когда Слава говорил с мамой о поездке в Берлин, к ним позвонил тот самый Яков Павлович. Конечно, позванивал он и раньше: каждый раз, когда бывал в Москве. Федотов ведь не только Мишку нашел, но и Славу, когда тот отправился к Мишке и заблудился в лесу. Тогда Федотов и со Славиной мамой познакомился и с тех пор бывал у них в Москве, а жена Федотова - Маргарита Павловна - даже лечила как-то Славу.

Но это все к Мишке и к Берлину не относится. А относится то, что Яков Павлович, узнав тогда по телефону от Славиной мамы, что Слава может поехать в Берлин к Мишке, сказал, что сегодня же к ним придет. И пришел.

А потом такие были две недели у Славы, что никому не пожелать. Каждый день по тысяче раз: едет - не едет, едет - не едет.

А дело- то было все в том, что Якову Павловичу тоже захотелось с Мишкой встретиться, может быть, не столько с Мишкой, сколько с Берлином, в котором он был в мае сорок пятого года. Но «хотеть», как сказал Федотов, «это еще не значит -мочь».

Мама заявила сыну: «Поедет Яков Павлович - поедешь и ты. А без него и думать не смей».

И тут Слава почувствовал - никаких поблажек ему не будет. А Яков Павлович - человек занятой. У него была опять же, как он говорил, «задача со многими неизвестными».

Вот так две недели Слава гадал: четный номер автомобиля - того, что первый встретится, - поеду; нечетный - не поеду. Или: зазвонит в течение часа телефон - поеду, не зазвонит - не поеду. Честно говоря, он иногда хитрил: знал, например, что Глебка должен ему позвонить, - значит, телефон зазвонит. И знаете, как получалось: как раз, когда хитрил, не выходило. Глебка должен был позвонить, но вот не звонил. И телефон молчал как мертвый не час, не два, а до самого позднего вечера, пока Слава не ложился и не засыпал. «Значит, - решал он, - не поеду, совсем не поеду».

Поехал! Поехал же! Яков Павлович позвонил из Валдая, когда Слава на поездку совсем уже надежду потерял и на телефон совсем не загадывал. Федотов вдруг позвонил и сказал:

- Передай маме, что я получил отпуск, оформляюсь, завтра буду в Москве. В общем, складывай чемодан.

Вот как оно получилось.

«ПОЛУНДРА»

Накануне отъезда пришел Глебка и сказал:

- Хочешь, я помогу тебе вещи укладывать?

Слава не успел ему ответить, а только успел подумать. С ним такое часто бывает. А подумал он: «Какие там вещи? Рюкзачок, как в пионерлагерь, и чемоданчик маленьких! такой». Он об этом только подумал, а Глебка, не дождавшись ответа, попрыгал вокруг Славы и запел:

Тру- ля-ля! Тру-ля-ля

Едем за границу.

Нам это не снится,

Айн, цвай, драй,

Айн, цвай, драй,

Поскорее приезжай!…

Ну, чего складывать? - спросил он.

Глебка был из тех, что радуются счастью другого. И как же Слава его за это любил!

Только Глеб подлавливал очень сильно. Тут он пощады не давал. Пришел как-то с трещоткой, ну, штука не хитрая: шершавое такое колесико из дерева и дощечка к нему привязана. Он колесико покрутил, и сразу же зашумело, прямо как пулемет затакал. Даже в ушах у Славы стало нехорошо. Тут Глебка и спросил:

- Что это за шорох?