Звери Ночи

  Я не смогла даже подняться. Просто лежала на холодном каменном полу, словно звездное небо в зимнюю ночь усыпанном магическими рунами, и ждала конца. Закрыв глаза, я позволила себе вспомнить своих родных. В другой ситуации это придало бы мне сил, но только не сейчас. Просто хотелось, чтобы в этот момент рядом со мной были хотя бы образы близких. Это избавляло меня от страха и размышлений о том, что же находится за чертой.

  Я представила перед глазами лица родителей, улыбнулась, как мне казалось, последней улыбкой, и сомкнула глаза.

  Где-то издалека до моих ушей доносилось звучание мужского голоса, и я решила, это возвращается колдун для того, чтобы отправить меня из этого мира. Голос все приближался, но я даже не взглянула в ту сторону. Если чего-то не избежать, зачем слишком много знать об этом?

  Свет жизни я в свече несу,

  И одарю я им

  Принцессу, что спасти хочу

  Назло врагам моим.

  Пусть проведет ее наш Бог

  Сквозь тьму пещеры, ров,

  Чтоб возвратить я к жизни мог

  Владычицу Даров.

  Священен Путь ее сейчас,

   Который приведет

  Народ нуаров в светлый час.

  Сей ясный миг грядет.

  Мне показалось странным, что колдун произносит такие слова. Мое спасение? Наверное, это говорит мое подсознание, желающее любым способом выжить. Что ж, пусть так. Пусть хотя бы оно избавит меня от диких мук, уготованных бессердечным жрецом. Мой разум больше не хотел ничего слышать и видеть. Во мне теперь жило лишь желание тишины и покоя. Только оно. Я уже видела нежные объятия родителей и теплые приветствия своих великих предков, так что оставалось лишь одно: попрощаться с этим миром. С тем местом, где я впервые познала, что такое настоящие узы со своей приемной семьей. Где мне стало известно, что такое иметь истинную сестру. И даже не ту, которая дается при рождении, а ту, которая появляется для тебя в этом мире лишь единожды. Я впервые узнала, что значит любить. Любить не только самого нуара, но и всю его душу. Для меня сейчас не стоял бы выбор: уйти в безызвестность, не испытывая страданий, или сражаться до конца за свое счастье, если бы не он. Впервые за все последнее время я всерьез задумалась о нем. В семнадцать лет еще невозможно понять, является ли выбранный тобою нуар именно тем, кто тебе предначертан Судьбою. И только в такие моменты можно полностью осознать весь замысел того, кто придумывает нашу жизнь. Я представила, как мы с Николасом сейчас гуляем по берегу моря, как легкая морская пена, доплывающая до наших ног, нежно ласкает кожу.

  Кто-то может назвать все происходящее глупостью, но мне вдруг показалось, что это действительно существует! Я ощутила силу его рук, с бережностью прикасающихся к моим плечам и укрывающим их от закатной прохлады вечера. На моих губах появился вкус его губ. И... О, Боже, как это было чудесно! Невероятное ощущение. Именно оно сейчас придало мне сил для того, чтобы в последний раз открыть глаза и взглянуть на этот мир.

  Мои веки раскрылись для прощания, и я увидела перед собой пожилого человека. Меньше всего именно в этот миг мне хотелось, чтобы передо мной предстал именно такой нуар. Мысли о Нике пропали, и мне их стало очень жаль. Последняя соломинка, соединяющая меня с этим грешным миром...

  Однако, в моем мозгу возникла мысль, что я уже уже где-то видела его, вот только не могла вспомнить, где именно. Сейчас мне даже думать было тяжело. Почтенный старец склонился надо мной, и ласково сказал:

  - Вставай Летиция, тебе пора домой.

  Я даже не стала отвечать ему. Да и зачем? Сейчас придет колдун, и тогда и я, и этот старик окажемся в клетке. Смерть уже поджидала меня. Мне лишь хотелось сказать ему об этом, предупредить об опасности, исходящей из недр пещеры, отплатить хоть чем-то за его доброту, но не было сил.

  Но старец, пришедший за мной, оказался не таким бессильным, как предполагал его возраст. Он крепко сжал мои руки, и в мгновение ока поднял меня с холодного каменного пола. Я оказалась в его крепких отцовских объятиях, даривших ощущение безопасности. Как же мне всего этого не хватало! Мои руки обвились вокруг его шеи, ища поддержку, и я почувствовала, что могу тверже держаться на ногах.

  - Нам нужно уходить, - снова произнес он, но уже более властным голосом, не подразумевающим каких-либо сомнений в адрес высказанного, - скорее!

  И только теперь мне стало ясно, как до этого не хватало такой отцовской непререкаемости. Когда всему сказанному можно просто верить, не отягощая себя необходимостью выбора. Все во мне говорило, что этому нуару необходимо довериться, к тому же, выбор был невелик: отдаться на волю жрецу, или последовать в неизвестность за голосом, внушающим доверие.