Звери у двери

Полоса на горизонте стремительно расширялась, точно чьи-то невидимые руки сдвигали полог туч, намереваясь спрятать его до лучших времён. Ветер тоже начал стихать и тут же уменьшилась высота волн, а их атаки утратили прежнюю ярость. Вот мутно-коричневый холм приподнялся на цыпочках, заглянул на палубу и опал, уже не в силах перевалить через борт. Шторм, вымотавший и корабль, и его команду, наконец то завершался.

Изменения в погоде заметил не только я: капитан пробормотал несколько благодарственных слов богам моря, официально запрещённых церковью Святого Орла и принялся выпутываться из страхующих верёвок. Со стороны рулевого колеса донеслись радостные вопли, да и сам корабль, казалось, отряхивается от пропитавшей его влаги, точно мокрый пёс после дождя.

— И в этот раз мы выстояли, — пробормотала Наташа и я различил в её голосе странные нотки, точно она вовсе не радовалась победе над бурей.

— Сожалеешь? — я подошёл ближе, вглядываясь в тёмные провалы глаз, — предпочла бы отправиться на дно?

Ответа я не дождался. Девушка схватила за рукав сырого бушлата испуганного капитана и ткнув пальцем в далёкую полоску материка, сказала:

— Степан Феодосиевич, похоже вы выиграли главный приз, — когда тот, недоумевая, достал зрительную трубку, Ната пояснила, — пролив.

— Давай ещё, — почти потребовала Наташа и откинулась на спинку кресла. Тем не менее, капюшон продолжал скрывать её лицо в тени, позволяя видеть лишь подбородок и губы. Кажется, они кривились, словно пытались сдержать усмешку.

Молоденькая служанка испуганной мышкой прокралась вдоль стены и умело набросала в камин свежих дров. Пламя урча набросилось на добычу, а девчушка остановилась рядом с нами, ожидая приказов. Я лишь лениво отмахнулся и взял кифару наизготовку. Вы хотите песен, их есть у меня.

Алая капля скользит по руке
То ли сок, то ли кровь, не понять,
Твой фантом, не прощаясь, исчез вдалеке
Мне, похоже, его не догнать.
И тоскливую боль не унять…

— На смерть Вилены? — поинтересовалась Ната и её губы вновь задрожали. Странно, обычно она старается не касаться этой темы, непонятным образом выживающей среди мутного тумана исчезающих воспоминаний.

— Нет, — сухо отрезал я, подёргивая струну, до её жалобного повизгивания, — с чего это ты вдруг решила покопаться в могилах десятилетней давности? Илью встретила?

— Не встречала. Не поэтому, — она покачала головой, — просто думаю: каково это, потерять человека, который был тебе настолько дорог? Смогла бы я пережить подобную потерю?

Ну что тут скажешь? Остаётся сдерживать саркастические замечания, так и рвущиеся наружу. Ты то, как переживёшь? Думаю, тебе, моя разлюбезная Наталья, удастся благополучно пережить гибель всего нашего мира. И его исчезновение ты заметишь года через три — четыре, не раньше. Стоит только взглянуть на портреты девушки, чтобы осознать сию нехитрую истину. Как не пытались живописцы, но ни одному из них так и не удалось вдохнуть жизнь в маску холодного безразличия, написанного на лице Наташи. Впрочем, нет, было и другое выражение, но художники старались не общаться с девушкой, когда она превращалась в неистовую фурию, сеющую смерть вокруг себя.

Вспомнив о портретах Наты, я невольно посмотрел на стену, где висело полотно, изображающее финал Вронского побоища. Лучи солнца концентрированным потоком озаряли центральную часть, выделяя сияющим ореолом фигуры Наташи и Роберта. Девушка в белоснежных доспехах, с мечом в руке, стояла чуть впереди монарха, блистающего регалиями, словно защищала сюзерена, а фактически превращалась в главную фигуру экспозиции.

Точно выброшенные из райского сада перволюди, погружённые в сумрак забвения, военачальники Кории, коленопреклонённо предлагали победителям своё оружие, абсолютно теряясь на фоне сияющей Натальи.

— Но ведь было совсем не так, — неожиданно мягко сказала Наташа, уловив направление моего взгляда, — совсем не так.

Да. Совсем не так.

Посвистывая и сбивая прутиком верхушки цветов, я неторопливо поднимался на холм, где располагалась военная ставка Медведко. О приближении к месту дислокации царственной особы говорило резкое увеличение количества гвардейцев, обряженных в более или менее приличную одежду, напоминающую единую форму. Солдаты, тысячами лёгшие у подножия холма, не могли похвастаться подобными одеяниями, да и с оружием у них было много хуже.

Перед бруствером, окружающим ставку со всех сторон я заметил восемь уродливых чёрных орудий, смердящих зловонным дымом — подарок Илюхи доброму монарху. Предложение соорудить повозки без лошадей вызвало вежливое недоумение и отказ, а вот от нового оружия Симон отказываться не стал. Впрочем, роль секретного оружия сегодня оказалась вовсе не так велика, как рассчитывали полководцы, потому как имелось и другое. Гораздо мощнее.