Звери у двери

И отвлечься невозможно: вперёд убегала ровная гладкая и пыльная дорога, в окружении однообразных полей, где гнал травяные волны крепчающий, к вечеру, ветер. Ни, какого-нибудь деревца, ни даже кустика. Жуткое однообразие, мешающее оценить пройденное расстояние. Да и ход времени можно оценить лишь по опускающемуся светилу.

Разговоры, мало-помалу превратились. Даже Галька, похоже, начала утомляться и бесконечный поток благоглупостей из пухлых губок иссяк до ничтожного ручейка. Паша, время от времени, выразительно вздыхал, бросая жалобные взгляды на свою боевую подругу. Витёк и вовсе брёл вперёд, точно зомби — тяжело передвигая ноги и глядя в землю. Как ни странно, но девушки держались намного бодрее, а Наташа, чуть не волоком, тащила благоверного в светлое будущее.

Когда светило коснулось созревшим боком земли, Оля молча сжала пальцами моё плечо и указала вперёд. Присмотревшись, я разглядел длинное приземистое здание, окружённое высокой оградой.

— Алилуйя, — тихо сказал Илья, — очень даже вовремя.

— Ты это о чём? — не понял Паша, — машина?

— Губку закатай, — ласково попросила Ната, — всего-навсего, карамельный домик местной ведьмы. Вдова Селезень, гм, это же надо! Почему не утка?

— Да хоть — ворона, — угрюмо буркнул Витя, — мне бы упасть на мягкую бетонную плиту и уснуть. Ну вот, нафига мы ушли с кладбища? Такое тихое место!

— Угу, — кивнул я, — зелёная зона, тихие соседи. Сам же говорил, что боишься.

— Передумал, — он безнадёжно махнул рукой, — пошли уже. У меня сил осталось только на последний бросок, потом — помру.

— Лишь бы у этой вашей гусыни собачек не было, — сморщив нос, Пашка попытался приладить оторванный кусок штанов на место, — не одежда, а хрен пойми, что!

Собачек у вдовы, вроде бы, не было, но попасть внутрь оказалось сложнее, чем на территорию секретной военной базы. Высокий, в два моих роста, забор из плотно пригнанных одно к другому, брёвен, венчала неприятная колючая поросль, с шипами подлиннее указательного пальца. Ворота так и вовсе поражали своей монументальностью, вызывая желание сходить за мощным тараном или тонной взрывчатки.

— Это — атомное бомбоубежище? — ошарашенно поинтересовался Витя и благоговейно коснулся неохватного ствола, служащего центральной балкой сооружения, — экая первобытная мощь! Ну и как нам добраться до этой самой вдовы? Перелететь?

— Башкой подумать, — фыркнула Ольга и дёрнула за длинную верёвку, спрятанную в узком желобе, рядом с воротами, — а насчёт первобытного… Пожалуй, ты — прав, телефона мы тут не найдём, как пить дать. Они тут, по ходу, какие-то старорежимные. Думаю…

— Ктот? — такой голос вполне мог быть у Иерихонской трубы, — чтонать?

У невидимой, пока, вдовы оказался такой же невнятный говор, как и у предыдущего собеседника. Она сглатывала окончания слов, словно зажёвывала их. Галя хихикнула, а на лице Наташи появилась неловкая улыбка. Витёк, тот вообще был, само недоумение.

— Нам бы переночевать, — сказал я, как можно громче, — мы можем заплатить.

— Этсамсобе, — взревела сирена и кусок бревна, в воротах, исчез, сменившись частью загорелого морщинистого лица, с прищуренным чёрным глазом, — ктотаки? Откуть?

— Заблудились мы, — пояснил я, краем глаза наблюдая, как недоумение на физиономии Вити сменяется откровенным непониманием, — думали, до города засветло добраться, но видимо уже не успеем.

— Дгорода? Нет, — задумчиво прогудел глаз и вдруг резко увеличился в размерах, — спогостаить? Отеть?

— Ну, да, — обескураженно подтвердил я, — с той стороны. Нет, ну если у вас есть телефон, то дайте позвонить и…

Похоже, меня уже никто не слушал: часть бревна, с грохотом, стала на место, потом оглушительно громыхнуло и одна створка медленно отползла назад, оставив узкую щель. Несложно догадаться — нас приглашали внутрь.

Вдова Селезень оказалась огромной бабищей, неопределённого возраста. Чёрный платок скрывал её волосы и лоб, а тёмно-коричневый балахон, отдалённо напоминающий платье, позволял оценивать лишь исполинские размеры брюха и лежащего на нём бюстища.

Сложив большие узловатые ладони на бочкообразном животе, хозяйка пристально осмотрела всех нас и медленно отступила на пару шагов. Лицо её, вроде бы невозмутимое, тем не менее скрывало…Испуг?! Да быть того не может! Она же с лёгкостью могла уделать любого из нас. Да кому я вру — всех сразу!

— Вдомнипущ, — строго сказала Селезниха и ткнула толстым пальцем в покосившийся и почерневший, от времени, сарай, — тсеновал. Спатьтам. Денегненать.

— А, умыться, где-нибудь можно? — осторожно поинтересовалась Оля, обращаясь скорее к спине хозяйки, закрывавшей ворота, — мы весь день на ногах.

— Усараябочка дождьводы, — прогудела вдова и громыхнула исполинским куском дерева, выполнявшим роль засова, — попреджаю среброимется. Домосвящён.

Как-то боком, словно опасалась надолго поворачиваться к нам спиной, хозяйка шмыгнула к дому и мгновенно исчезла внутри, захлопнув за собой дверь. Илья тихо похохатывал.

— Эт чего было? — я ни черта не понимал, — весь этот финальный твист с серебром и освящением. Какого хрена?