Звери в моей постели

Мария Рене согласилась ехать с нами и даже нашла для нас водителя – молодого юриста Дикки Соло. Он прилично знал интересующий нас район, однако оставаться там с нами не мог, должен был сразу же возвращаться в БуэносАйрес. Не скажу, чтобы это нас особенно беспокоило, мы полагали, что сами сумеем проделать обратный путь. И вот назначена дата отъезда – утро 1 января. Что весьма позабавило наших друзей, убежденных, что мы будем просто не в состоянии покинуть БуэносАйрес в первый день нового года. Они недооценивали силу нашего энтузиазма; однако в последний момент, когда все уже было готово, случилось неприятное происшествие. Направляясь на вечеринку, мы решили по пути заехать домой к Марии Рене и выпить там по стаканчику. За рулем сидела Жозефина, и, как всегда, она без умолку болтала, не очень следя за обстановкой. Когда мы приблизились к единственному тогда в БуэносАйресе перекрестку со светофорами, я со своего места рядом с Жозефиной увидела, как зеленый свет сменился красным, она же явно этого не заметила.

– Светофор! – крикнула я.

В ту же секунду меня бросило на ветровое стекло. Даррелл тотчас подтянул меня к себе, и нас обоих обдали брызги крови. Меня волновало только одно: не пострадал ли наш лендровер от столкновения с впереди стоящей машиной. Со всех сторон к нам устремились люди, предлагая помощь, а я чувствовала себя совсем нормально, вот только кровь не переставала течь.

– Жозефина, живей к моему дому, – распорядилась Мария Рене. – Мой отец осмотрит голову Джеки.

– Может, лучше отвезти ее в больницу? – вступила Софи, которую тоже основательно тряхнуло.

– В этом нет необходимости, дорогая, – отозвалась Мария. – Вот если отец сам не справится, тогда он назовет нам подходящую больницу. А сейчас жми на газ, Жозефина, надо остановить кровь.

К сожалению, оказалось, что отец Марии – кардиолог, у него не было под рукой необходимых средств для обработки ран вроде моей, и он договорился по телефону, чтобы нас приняли в одной частной лечебнице. К этому времени я уже не так храбрилась, любому было ясно, что мое состояние оставляет желать лучшего.

В лечебнице меня сразу провели в операционную, нашли небольшой порез, но кровотечение было обильным, как всегда при травмах головы. Глядя на нас с Джерри, можно было подумать, что мы участвовали в какомто побоище. В итоге мне наложили на лбу пять швов, велели не слишком напрягаться и прийти через неделю, чтобы они сняли швы. Почемуто я совсем не чувствовала боли.

– Не волнуйся, – утешил меня Даррелл, – завтра почувствуешь будь здоров. И я не удивлюсь, если оба глаза украсят роскошные синяки.

Бедная Жозефина страшно расстроилась и кляла себя за неосторожность.

– Глупости, – заявил Даррелл. – Ничего серьезного не произошло. Лучше поехали, отметим стаканчиком, что легко отделались.

Пока я находилась в операционной, Джерри стоял рядом, сжимая мою руку, и по его бледному лицу было видно, что он встревожен куда больше, чем я [39].

Мы решили по пути на вечеринку заглянуть в какоенибудь кафе и подкрепиться хорошим глотком бренди.

– По правде говоря, Даррелл, мне кажется, что при том, как мы выглядим, следовало бы воздержаться от вечеринки. Что скажешь?

Мы обвели унылым взором свою одежду, испачканную кровью.

– Все равно мы уже не успеем вернуться в гостиницу и переодеться, – ответил он. – Давай уж доедем туда, куда нас пригласили, объясним, что случилось, и сразу возвратимся к себе.

Устроители вечеринки были малость испуганы нашим видом, однако отнеслись к случившемуся с пониманием и настояли на том, чтобы мы вошли в дом и выпили чегонибудь покрепче. Собравшиеся встретили нас очень любезно и уговаривали остаться, но к этому времени мне больше всего хотелось уединиться в темной комнате и отдохнуть от всех. Весь другой день я провела в постели, ничего не делала и ела очень мало, но на третий день заставила себя встать и больше днем не ложилась. Обошлось даже без синяков.

Утром первого января наша троица бодро встала чуть свет, однако Мария Рене и Дикки не показывались.

– Вот тебе и ранний старт, – заметила я. – Бьюсь об заклад, что они хорошенько встретили Новый год и теперь отсыпаются после пьянки.

Оставалось только ждать, и наконец около половины седьмого на пороге нашей спальни возникли два очень усталых субъекта.

– Вы уверены, что готовы ехать сегодня? – спросил Даррелл. – Если хотите подождать до завтра, я не стану возражать.

Эти слова заметно взбодрили их, и оба принялись горячо возражать, дескать, несмотря на сонный вид, они готовы хоть сейчас трогаться в путь. Мы погрузили снаряжение в лендровер и в прицеп, оставив место в машине для меня и Софи сзади; Джерри, Мария и Дикки сели впереди. День выдался ясный, и розовая окраска неба предвещала жгучий зной, так что я без тени сожаления покидала БуэносАйрес.