Зверинец

Позже она неоднократно жалела, что ее решимости хватило только на то, чтобы связать петлю. Ни сунуть в нее голову, ни даже перекинуть через балку Софья так и не смогла…

…догнала и вернула обратно. Та от холода уже синеть начала. Когда оклемалась, рассказала бабуле жуткие вещи. Вроде как сидела она, от скуки в окно пялилась, и вдруг идет эта Оля. Параська сдуру ее окликнула, далеко, мол, собралась? Разговорились, как раньше, и Параська уже не понимает, с чего решила, что подружка умерла. А та все зовет ее, пошли, мол, со мной, проводишь, а то одной скучно. Опомнилась уже в избе, когда бабуля ее по щекам хлестала…

– Брр, ужас какой! – передернула точеными плечиками Дина. – Ты в это веришь?

Спросила без иронии, с неподдельным интересом, потому Софья ответила насколько могла честно:

– Ну как верю? Бабуля всегда твердила, что с покойниками разговаривать нельзя. От мертвеца ничего хорошего живому не ждать. А вообще Параскева уже тогда немного не в себе была. Ее тем летом в лесу беглый зэк изнасиловал, чуть не убил, вот у нее кукушечка и тронулась. После такого не только призраки мерещиться начнут.

– Поймали его? – участливо спросила Дина.

– Кого, зэка этого? Без понятия. Может, поймали, а может, в болотах утонул. Тогда с этим попроще было, ну снасильничали бабу, с нее не убудет. Бабулю ведь мою тоже изнасиловали, где-то здесь же. Какой-то ухарь приезжий затащил в лес, избил до полусмерти и изнасиловал.

– Господи, ужас какой! И ты так спокойно об этом говоришь?

– А чего теперь беспокоиться? Бабушка уже умерла, урод этот, я надеюсь, тоже. У всех дедушки как дедушки, а у меня – тварь и насильник, которого я даже в глаза не видела. Подумаешь, великое дело!

Некоторое время шли молча. Размытая дорога сбегала в низинку. Здесь уже ощущалась грядущая ночь. Упала температура, воздух лип к лицу мокрым полотенцем. В избытке вылезли комары.

– Так а что со Смертью-то? – спросил Рублев.

– А, это… Параська должна была замерзнуть или под лед провалиться. Бабуля вроде как ее у Смерти из-под носа увела. Смерть теперь думает, что Параська умерла, и не идет за ней. Вот в это, кстати, я очень даже верю. Бабуля до столетнего юбилея год не дожила, а Параська – ничего, живет и здравствует.

– Погоди… – Веня ненадолго остановился, но был тут же облеплен полчищами комаров. – Ты же сказала, что бабушка твоя уже шесть лет как… того…

– Ага.

– Блин, этой старой калоше сто пять лет?!

Софья шлепнула себя по щеке, прибив особо наглого кровососа, и кивнула.

– Фигасе! – восхитился Веня. – Бывает же!

– Так нужно телекомпании сюда! Она, наверное, старейший житель Карелии! – Глаза Дины сверкнули азартом, но развить мысль она не успела.

– Стойте! Ребят, подождите!

От стоящей особняком избушки им наперерез мчался невысокий кряжистый мужик в камуфляже. Он смешно семенил кривыми ногами в подвернутых болотниках и был настроен очень решительно. Рублев, грозно сверкнув очками, выдвинулся вперед: расправил узкие плечи, сжал кулаки, подготовился, в общем. Из-за его спины на дядьку настороженно поглядывали девушки.

Вблизи незнакомец оказался крепким немолодым мужчиной. В черной густой бороде и остатках волос, словно образующих тонзуру на лысеющем черепе, ни единой серебряной жилки. Только усеявшие лицо морщины, глубокие, как диковинные узоры, выполненные резчиком по дереву, выдавали его возраст. Не те морщины, что придают вид умудренного опытом старца, а те, что с годами приобретают неуемные весельчаки и балагуры. Этакие престарелые Веньки Рублевы.

– Уфф, загнали старика! – Шумно сопя, мужчина уперся ладонями в колени. – Ну вы резвые, молодежь! Утром хрен разбудишь, ночью хрен найдешь! А вон, гляньте-ка, ночью нашел! Ха! Ха-ха!

Он загоготал искренне и заразительно. Его совершенно не интересовало, понравилась ли кому-нибудь его не слишком удачная шутка. Он просто от души веселился, довольный собственным остроумием.

– Вы откуда такие красивые, молодежь? – отсмеявшись, спросил он. – Тут же на километры никого в округе! Даже такие старые пни, как я, нечасто попадаются…

От Софьи не ускользнуло, что на слове «красивые» черные глаза бегло ощупали Дину. Вот же старая похотливая козлина! – улыбнулась про себя Софья. Старичок оказался потешным, того гляди начнет глазки строить!

– Мы отдыхать приехали. У меня тут дом на Луговой. Койву, знаете? Софью Матвеевну? Это бабушка моя.

– Не знаю я никакой Софьи Матвеевны… – Густые брови сошлись к переносице, черные глаза двумя клещами впились в девушку. – …но это не показатель! Она меня тоже вряд ли знает!

Мужчина вновь схватился за бока, захлебываясь смехом.

– Обхохочешься с вами, молодежь! – Он вытер слезящиеся уголки глаз краем рукава. – Откуда мне здесь кого знать? Я три года назад дом купил, чтобы на охоту ходить. Только чокнутую эту с холма и видел. Ну и этих еще… там, в начале села живут…

– Тухкины, – подсказала Софья.