Звериный подарок

Читает. Не очень-то, похоже, ей нравятся дедулины выкрутасы. Выпендрился на старости лет. Сделал доброе дело.

Свиток опускается на колени, лихорадочный взгляд чернокнижницы теряется в каменных стенах и блуждает где-то за пределами дома.

— Ты Дарена?

— Да.

Какой страшный взгляд, повелевающий. Вот она, чернокнижница, вышла из роли сельской ведьмы, раскрылась, как небывалый цветок папоротника в беспроглядной ночи.

— Где твой волк, люна-са? — рокочет властный голос, заполняя все пространство дома и оглушая. На мне амулет, и ведьма никак не может повлиять на разум. Ничего не посмеет мне сделать, но я все равно шепчу пересохшими губами:

— Нет его…

Ей недостаточно такого ответа. Глаза щурятся не зло, а как будто ей становится больно.

— НЕТ ЕГО! НЕТ! — кричу изо всех сил.

Неожиданно к моей руке прикасается маленькая теплая ладошка, и впервые с того страшного дня я плачу. Оседаю, утыкаясь лицом в колени неизвестной ведьмы и плачу, до судорог, до воя, до сдавленного хрипа и… рассказываю. Впервые просто произношу страшные слова вслух. Сухие руки ведьмы гладят меня по голове, принимают мои слезы, мою боль, рассматривают ее осторожно, как что-то опасное, и возвращают обратно. Потому что забрать такое, освободить, даже просто облегчить — никому не под силу.

Вскоре я засыпаю на кровати, куда меня укладывает ведьма, раздев и сдернув с тела пояс с ножами, который я никогда не снимала, даже ночью. Разве что когда мылась. Укутывает меня, как, должно быть, укутывают маленьких детей заботливые матери, я не знаю. Когда-то я так укутывала крошечную Маришку, сестру, когда ее только привезли в наш дом, годовалую, испуганную и зареванную, оторвав от матери, как всех нас. Сидела возле Маришки, держа за руку, прямо как сейчас делает ведьма. Засыпаю быстро и спокойно, и сегодня мне ничего не мешает.

Просыпаюсь, когда солнце уже высоко. Ведьма заходит в дверь с вязанкой хвороста, хотя у нее целая поленница прямо у дома. С грохотом кидает к печи и начинает расстегивать задубевшую тяжелую шубу. Долго на улице была, ходила, что ли, куда? Задумала, может, чего?

На меня почти не смотрит.

— Лежи, по делам ходила да хворосту принесла заодно. Всегда из лесу что-то несу, привычка у меня такая. Спи пока, обед приготовлю, разбужу.

Нет уж, належалась. Да и потренироваться не мешает. Я теперь очень хорошо ножи бросаю, почти каждый день играюсь. Так привыкла, что теперь, как утром просыпаюсь, перед глазами уже блестящие стрелы, соскальзывающие с ладони. Такие маленькие ручные животные, как раз для меня. Странное развлечение, но и я теперь не совсем обычна.

На пороге, еще не открыв дверь, я останавливаюсь. Лучше сразу расставить все по местам: я плачу деньги и покупаю знания. Все.

— Про вчерашнее забудь, бабка, поняла? Не говорила я тебе ничего, ни слова лишнего, а ты ничего не слышала. Лучше и не напоминай.

Она равнодушно пожимает плечами и возвращается к печи. Зовет меня, только когда готов обед. К тому времени выбранная мною мишень — одна из досок сарая, истыкана ножами. Промахнулась я всего дважды.

Вечером Астелия уходит в лес за корой какого-то редкого дерева, необходимого для наших занятий. Я сижу на лавке под домом, в тишине и слепящей снежной пустоте. Примерно через месяц начнет таять снег, солнце будет греть сильнее и зазеленеет земля. А что будет со мной? Время вроде лечит. Сколько же этого времени нужно? Сколько я выдержу? Астелия сказала, обучение может растянуться на несколько лет, смотря как пойдет. Смогу ли несколько лет так? Теперь, когда я его не слышу, совсем не слышу, даже раз в несколько дней, даже сквозь ужасную боль. Сколько я так протяну?

Что это? Астелия трясет. Да не замерзла я, все в порядке! Да, тут и сидела все время, и что? Какая тебе разница вообще, замерзну — тебе же проще, долг отдавать не придется! Странная какая бабка, затаскивает в дом и заваривает отвар с медом. Если бы не по принуждению меня тут оставила, я бы даже подумала, что ей моя жизнь небезразлична. Но бывает ли так? Сомневаюсь, пока все происходящее вокруг говорит об обратном.

Следующим утром Астелия разбудила меня на рассвете. После завтрака мы отправились на чердак и притащили вниз два огромных, ржавых, покрытых слоем махровой пыли сундука. Еще через несколько минут Астерия вернулась из дальней комнаты в такой же одежде, как я, — кожаном костюме. Потом принесла с чердака ворох бумажных свитков и пергаментов и взялась за мое обучение. С первых же минут наше занятие напомнило мне урок с Улемом, настолько лицо чернокнижницы стало невозмутимо-каменным. За день мы прервались только раз, на быстрый обед.

Дни полетели, заполненные одинаковыми методическими занятиями, одними и теми же.

Первое: упражнения по контролю дыхания. Резкий вдох через нос, задействовав нижние ребра. Глубокий выдох ртом плавно и без толчков. Глубокое дыхание ртом, а выдох — через нос очень быстро, чтобы воздух вышел как можно резче.

Второе: приготовление состава в форме свеч из воска и растительных вытяжек. Приготовление мела из костяной муки и других частей живых существ.