Звериный подарок

— Жданчик, — я вынуждена поддерживать голову ладонью упирающейся в стол руки. — Расскажешь мне кое-что?

— Попробую. Только съешь чего-нибудь, неохота тащить тебя пьяную всю дорогу назад.

— Я не пьяная!

— И сердитую.

— Я… почти не сержусь.

— Ладно уже, спрашивай.

Приносят пиво. Я охватываю кружку обеими ладонями. Ждан настойчиво пододвигает тарелку с кусками жареного чесночного хлеба, мяса в кляре и золотистых ароматных сырных шариков. Они еще горячие, обжигая язык, съедаю парочку, чтобы он перестал так подозрительно меня разглядывать. Я вовсе не пьяная! Меня просто мучает любопытство. Спросить? А хочу ли я знать правду? Может лучше не знать? Но так тоже нельзя, спрошу.

— Что такое… люна-са? — выдыхаю осторожно.

Вопросу он не удивляется, но вот что странно… краснеет! Может, вопрос неприличный? Ну, я же не знала! Не страшно, сделаю вид, что не понимаю ничего. Хотя… какой там вид, я ведь и правда ничего не понимаю.

— Люна-са, — Ждан смотрит в сторону, но в голосе смущения нет, только что-то странно нежное. — Это… самый драгоценный подарок, который только может быть в жизни. Самый прекрасный. Но это так же противовес силе — воплощенная слабость. Люна-са лишает воли.

— Лишает воли? Как?

— Это другой вопрос, по пьяни не стоит даже начинать.

— Вот опять, — морщусь, — не стоит, не поймешь, не знаешь. А, ну и черт с вами!

Ловко подняв кружку, выпиваю примерно треть. Какое веселое занятие, пиво пить! И люди вокруг не такие уж скучные, как мне показалось вначале. Вон через стол сидит симпатичный парень, черноволосый и спина широкая, прямая, обтянутая красной рубашкой. Вот он оборачивается. А лицо у него… красивое, да, но… Это не Радим. Конечно нет, Радим пьет сейчас с моим братом и о чем-то говорит. Ему говорит, не мне! Мне ничего сказать не хочет, ни разу не пробовал! Только смотрит странно или кричит, вот и все общение.

И этот побег мой. Что теперь будет? Горестно вздыхаю.

Музыканты опять начинают петь.

Потом кружка опять становиться пустой, но Ждан больше не поддается и отказывается покупать третью. Он платит за пиво и за песни и выводит меня на улицу.

Тут уже вечереет, народу меньше, а блестящая брусчатка дороги серебриться как поверхность воды. Красиво. Только… очень какая-то она неровная.

— Я так и знал, — бурчит Ждан, подхватывая меня за талию.

— Я сама могу, — упираюсь. Он тут же отпускает и с интересом наблюдает за моими телодвижениями. Через пару минут спотыканий я сдаюсь и разрешаю меня держать.

Вскоре я совсем отдавила ему ногу. Ждан только горестно вздыхает и угрожает меня бросить прямо на дороге, если я не перестану с глупым хихиканьем глазеть на прохожих. Один раз ему приходится меня почти оттаскивать от маленького мужичка в ужасно смешном смокинге до пола, таком пушистом, что хочется пощупать.

— Больше никакого пива! — угрожает Ждан.

— Да ладно тебе! Ты кстати, петь умеешь?

Ждан петь отказывается и до самого дома я старательно его уговариваю не стесняться и спеть мне что-нибудь веселое. Он облегченно вздыхает только во дворе дома, но рано. Мне становиться плохо и ему приходится идти за водой, чтобы я могла прополоскать рот и умыться. Зато после холодного умывания в голове наконец-то проясняется.

— Ничего себе повеселились.

Ждан только молча кивает.

— Пить ты не умеешь.

— Еще бы! Я врать не умею и пить не умею. А должна?

— Ээээ не знаю, по мне так не помешает.

— О, чудная бы девушка получилась. Желаю тебе на такой жениться. Чтоб о репутации не заботилась, пила как мужик и врала не краснея!

Мы еще хихикаем немного, теперь на улице совсем темно и я едва его различаю. Только глаза и зубы сверкают.

Вдруг от дома осторожно приближается белая фигура.

— Дарья, это ты? — голос Настин.

— Да.

— Там… Санька с гостями напился совсем. Мне неудобно его спать укладывать, я же…

— Сейчас разберемся, — уверено отвечает Ждан и идет в дом. Я — за ним.

Картина, конечно, потрясающая — стол заставлен посудой, кучей кружек, частично битых, пустыми кувшинами из-под вина, завален какими-то огрызками, посередине красуется большая обглоданная кость от свиного окорока. Радим спит, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки, Санька, развалившись в кресле во главе стола, пытается что-то сказать Дынко, который с трудом пробует поднять голову, тщетно.

— Красавцы! — голос у Ждана, однако довольный, как будто происходящее его очень радует.

— Аааа… Д…Дарь… Дарька, — радостно говорит Санька. — А вот и ты!

— Да. Вот и я, спать тебя положить собираюсь.

— Спать? — изумляется и немного думает. — Ну, ладно.

Дотащить его, конечно, я не могу, поэтому просто помогаю Ждану, который схватил брата поперек туловища и повел в спальню. На пороге Санька хватается рукой за дверной косяк.

— Дарька! Гостей не обижай… моих.

Открываю перед Жданом дверь в комнату Саньки, затаскиваем почти заснувшее по дороге тело на кровать, раздевать его не буду, слишком сложно, только сапоги сниму.

Теперь назад в кабинет, где еще осталось двое. Мы задумчиво стоим напротив них, Дынко нам широко невидяще улыбается.

— Может на сеновал? — предлагаю.