Звериный подарок

Сзади в меня вцепляется Власта и даже не оборачиваясь, понятно, что она хочет провалится сквозь землю или, на худой конец, раствориться в воздухе. Прямо жжет от ее лица, оно почти раскалено. Верея тоже где-то сзади прячется, она, конечно, историй не рассказывала, но комментировала потом будь здоров!

А Улем… оглядывает нас спокойно.

— Они вели себя… неплохо, — вот и все, что сказал. Впервые в его глазах промелькнуло что-то, похожее на улыбку, развернув экипаж он уехал за замок, туда, где конюшни.

Надо же, не выдал! По крайней мере, прилюдно. Хотя Дынко достаточно вида моих спутниц, других доказательств и не требуется.

— Власта, ты княжна или кто? — шепчу, — а ну, покажи этому нахальному альфе, что не на ту напал!

Тяжелый вздох за спиной, но руки меня отпускают. Она идет к двери и Дынко быстро перегораживает вход, но Власта уже решилась и останавливаться не собирается.

— Знаешь Дынко, — почти поет мягким голосом, — если попросишь, хорошо попросишь, я может и тебе какую-нибудь историю расскажу… поинтереснее.

Дынко только губы сжимает, ответить не может. Княжне, напрямую, да с таким подтекстом, да при свидетелях. С завтрашнего дня он и мне прилюдно не сможет говорить никаких гадостей, даже жаль немного. Буду по ним скучать. Хотя, это же только при свидетелях не сможет, а в узком кругу вряд ли что его остановит.

Итак, победа за нами! Это радовало бы куда больше, если бы голова не болела. А ведь еще до вечера надо как-то дожить, надеюсь, удастся поспать хотя бы немного. И столько еще разных дел впереди! Хоть бы скорее закончилось все это мучение. Кстати, вроде в день свадьбы невеста должна думать не так. Вроде наоборот, должна ждать церемонию с радостью и нетерпением. Эх, говорила же, девичник заранее нужно устраивать, так нет, из-за делегации дивов слишком опасно. Эти белоглазые ладно убить в лесу пытались, это хоть с трудом, но можно простить. Но испортить мне свадьбу!

Вот, наконец, добредаем с Вереей до моей комнаты. Чем это так пахнет странно? Не очень приятно, между прочим… А, вот откуда — на столике стоят две чашки с каким-то варевом бледно-коричневого цвета и пахнет так мерзко именно оно.

— Пей, — Верея обречено хватает одну из чашек.

— Эту гадость? Что это?

— Спасибо волхву, пожалел, принес нам зелье свое фирменное: мята, имбирь, кора ивы. Похмелье хорошо снимает, не выпьешь — до вечера не дотянешь. Будет свадьба без невесты.

— Мята и имбирь? А что ж воняет-то так?

— Ну, там еще один компонент секретный, никто не знает какой, а волхв секрет хранит крепко. Да не бойся, пей, хорошо помогает, проверено.

Если посмотреть вблизи, на вид тоже отвратительно. Словно коричневое молоко свернулось.

— А… поприятнее варить он ничего не умеет?

— Пей, что дают, — отрезала Верея, охая и хватаясь за голову, — это в виде наказания запах и вкус мерзкий, чтобы в следующий раз думали, перед тем как со спиртным перебарщивать.

Эх, была не была! Хуже все равно некуда. Подозрительное пойло приходится запивать водой, но как ни странно почти сразу же проходит головная боль и живот перестает крутить. Даже сил немного прибавляется. Спасибо волхву!

— Красота, — Верея тут же растягивается на моей кровати. — Можно сказать, обошлось без последствий.

После обеда доставили мое платье, обувь и украшения.

Вслед за посыльными, принесшими вещи, в комнату вошла Мать Омелия, ответив едва заметным кивком на наши низко опущенные в поклоне головы.

— Дарена, невеста моего сына, — Верея тут же улетучилась, оставляя нас одних. Мать уселась в кресло рядом с моей кроватью. Какой у нее вид растерянный, как будто она не понимает, что тут делает.

— По традиции я должна прийти к тебе с ценными наставлениями по поводу твоей семейной жизни. А на самом деле, Дарена, что я могу сказать люна-са? Ничего… — ее улыбка была даже немного печальной.

— Так что я расскажу тебе о другом. О сыне. Радим мой второй сын, старший не обнаружил в себе призвания вожака, женился и уехал в небольшой город на другом краю наших земель. Потом и младший сделал тоже самое. Радим, он стал вожаком скорее по необходимости, хотя без зова крови это и невозможно. Стал, потому что выбора особого не было. А ведь он тоже не отказался бы от простой тихой жизни вдалеке от политики и власти. Он… заслужил свое счастье. Тебя. Отработал за свою жизнь, наполнению только делами долга. Ты… не обижай его.

Какие странные слова. Как можно обидеть свое живое сердце? Свою душу? Жизнь?

— Вы знаете, я не могу.

Она вдруг тяжело поднялась, упираясь руками в ручки кресла и ушла к дальнему окну. Остановилась, рассматривая что-то на улице. Пришлось идти следом.

— Не знаю, Дарена, так ли это. Он сильный и выдержит. конечно, еще очень много. Живое существо может за долгую жизнь научиться жить с болью, как с чем-то очень… близким. Но не хотелось бы, чтобы мой сын… это знал.

— Я его люблю. Никогда не смогу обидеть. Поверьте мне.

Мать еще стояла у окна. О чем думала? Чего боялась?