Зверобой

— Баловням природы легко шутить над такими вещами, Непоседа, хотя, быть может, для других это тяжеловато. Не отрицаю, мне иногда хочется быть покрасивее. Да, хочется, но я всегда успеваю подавить в себе это чувство, вспомнив, как много есть людей с красивой внешностью, которым, однако, нечем похвастать внутри. Не отрицаю, Непоседа, мне часто хотелось иметь более приятную внешность и походить на таких, как ты. Но я подавлял в себе это чувство, вспоминая, насколько я лучше многих. Ведь я мог бы уродиться хромым и неспособным охотиться даже на белок, или слепым, что сделало бы меня бременем для меня самого и для моих друзей, или глухим, то есть непригодным для войны и разведок, что я считаю обязанностью мужчины в тревожные времена. Да, да, признаюсь, не совсем приятно видеть, что другие красивее тебя, что их лучше принимают и больше ценят. Но все это можно вынести, если человек смотрит своей беде прямо в лицо и знает, какие у него способности и обязанности.

Непоседа, в общем, был очень добродушный малый, и самоуничижение товарища совершенно вытеснило из его души чувство личного тщеславия. Он пожалел о своих неосторожных намеках на внешность Зверобоя и поспешил объявить об этом с той неуклюжестью, которая отличает все повадки пограничных жителей.

— Я ничего дурного не хотел сказать, Зверобой, — молвил он просительным тоном, — и надеюсь, что ты забудешь мои слова. Если ты и не совсем красив, то все же у тебя такой вид, который говорит яснее ясного, что внутри все в порядке. Не скажу, что Джуди будет от тебя в большом восторге, так как это может породить в твоей душе надежды, которые кончатся разочарованием. Но ведь еще есть Гетти, которая с удовольствием будет смотреть на тебя, как на всякого другого мужчину. Ты вдобавок такой степенный, положительный, что вряд ли станешь заботиться о мнении Юдифи. Хотя это очень хорошенькая девушка, но так непостоянна, что мужчине нечего радоваться, если она случайно ему улыбнется. Иногда мне кажется, что плутовка больше всего на свете любит себя.

— Если это так, Непоседа, то, боюсь, она ничем не лучше королев, сидящих на тронах, и знатных дам в больших городах, — ответил Зверобой, улыбаясь и оборачиваясь к товарищу, причем всякие следы неудовольствия исчезли с его честной, открытой физиономии. — Я не знаю ни одного делавара, о котором ты мог бы сказать то же самое… Но вот конец той длинной косы, о которой ты рассказывал, и Крысиная заводь должна быть недалеко.

Эта коса не уходила вглубь, как другие, а тянулась параллельно берегу озера, образуя глубокую и уединенную заводь. Непоседа был уверен, что найдет здесь ковчег, который, став на якорь за деревьями, покрывавшими узкую косу, мог бы остаться незаметным для враждебного глаза в течение целого лета. В самом деле, место это было укрыто очень надежно. Судно, причаленное к берегу позади косы в глубине заводи, можно было увидеть только с одной стороны, а именно с берега, густо поросшего лесом, куда чужаки вряд ли могли забраться.

— Мы скоро увидим ковчег, — сказал Непоседа, в то время как челнок скользил вокруг дальней оконечности косы, где вода была так глубока, что казалась совсем черной. — Старый Том любит забираться в тростники, и через пять минут мы очутимся в его гнезде, хотя сам старик, быть может, бродит среди своих капканов.

Марч оказался плохим пророком. Челнок обогнул косу, и взорам обоих спутников открылась вся заводь. Однако они ничего не заметили. Безмятежная водная гладь изгибалась изящной волнистой линией, тростники тихо склонялись над ее поверхностью, и, как всегда, свисали над ней деревья. Умиротворяющее и величественное спокойствие пустыни господствовало над всем. Любой поэт или художник пришел бы в восторг от этого пейзажа, но на Гарри Непоседу, который сгорал от нетерпения поскорее встретить свою легкомысленную красавицу, этот вид не произвел никакого впечатления.

Челнок двигался бесшумно, так как пограничные жители привыкли к осторожности в каждом своем движении. На поверхности зеркальной воды суденышко казалось как бы плывущим в воздухе. В этот миг на узкой полосе земли, которая отделяла бухту от озера, хрустнула сухая ветка. Оба искателя приключений встрепенулись. Каждый потянулся к своему ружью, которое всегда лежало под рукой.

— Для какой-нибудь зверушки это слишком тяжелая по ступь, — прошептал Непоседа, — и больше похожа на шаг человека.

— Не совсем так, не совсем так! — возразил Зверобой. — Это слишком тяжело для животного, но слишком легко для человека. Опусти весло в воду и подгони челнок к берегу. Я сойду на землю и отрежу этой твари путь отступления обратно по косе, будь то минг или выхухоль.