Зверобой

Наконец дикарь объявил, что дальнейшие переговоры бесполезны: он не мог, не опозорив своего племени, отказаться от славы и награды за два отличных мужских скальпа и получить за это в обмен такую безделицу, как две костяные игрушки.

Теперь обе стороны испытывали то, что обычно чувствуют люди, когда сделка, которую каждый в отдельности страстно желает заключить, готова расстроиться вследствие излишнего упрямства, проявляемого в переговорах. Это разочарование, однако, произвело весьма различное действие на участников спора. Зверобой казался озабоченным и грустным. Он беспокоился об участи пленников и всей душой сочувствовал обеим девушкам, поэтому неудача переговоров глубоко огорчила его. Что касается дикаря, то неудача пробудила в нем дикую жажду мести. Он громко объявил, что не скажет больше ни слова, но при этом злился и на самого себя, и на своего хладнокровного противника, проявившего в данном случае гораздо больше выдержки и самообладания, чем индейский вождь. Когда гурон отводил плот от платформы, голова его потупилась и глаза загорелись, хотя он заставил себя дружески улыбнуться и вежливо помахал рукой на прощанье.

Требовалось некоторое время, чтобы привести плот в движение. Пока этим занимался второй индеец, Расщепленный Дуб с молчаливым бешенством разгребал ногами ветви, лежавшие между бревнами, а сам не отрывал пронизывающего взгляда от хижины, платформы и фигуры своего противника. Тихим голосом он быстро сказал товарищу несколько слов и продолжал разгребать ветви ногами, как разъяренный зверь. В эту минуту обычная бдительность Зверобоя несколько ослабела, так как он размышлял, каким образом возобновить переговоры, не давая противной стороне слишком больших преимуществ. На его счастье, ясные глаза Юдифи остались зоркими, как всегда. В то мгновение, когда молодой охотник совсем забыл, что необходимо быть настороже, а его враг уже готовился к бою, девушка крикнула взволнованным голосом:

— Берегитесь, Зверобой! Я вижу в трубу ружья между ветвями, ирокез старается вытащить их ногами!

Как видно, неприятели догадались отправить к «замку» посланца, понимавшего по-английски. Весь предшествующий разговор происходил на ирокезском наречии, но по той внезапности, с которой Расщепленный Дуб прекратил свою предательскую работу, и по той быстроте, с которой на его физиономии выражение мрачной свирепости сменилось любезной улыбкой, ясно, что он понял слова девушки. Движением руки велев своему товарищу перестать грести, он перешел на конец плота, который был ближе к платформе, и заговорил снова.

— Почему Расщепленный Дуб и его брат позволили облаку встать между ними? — спросил он. — Оба они мудры, оба храбры и оба великодушны. Им надо расстаться друзьями. Один зверь будет ценой одного пленника.

— Ладно, минг, — ответил охотник, обрадованный возможностью возобновить переговоры на любых условиях и решивший облегчить заключение сделки маленькой надбавкой. — Ты увидишь, что бледнолицые умеют платить настоящую цену, когда к ним подходят с открытым сердцем и протянутой рукой. Сохрани у себя зверя, которого ты позабыл вернуть, когда собирался отплыть, и которого я позабыл потребовать обратно, потому что мне неприятно было разлучаться с тобой в гневе. Покажи его своим вождям. Когда доставишь сюда наших друзей, ты получишь еще двух других, и… — тут он поколебался один миг, не зная, разумно ли будет идти на слишком большие уступки, но затем продолжал решительно: — …и если мы увидим их здесь до солнечного захода, у нас, быть может, найдется еще четвертый для круглого счета.

На этом они и покончили. Последние следы неудовольствия исчезли на темном лице ирокеза, и он улыбнулся такой же благосклонной, хоть и не такой привлекательной улыбкой, как Юдифь Хаттер. Шахматная фигурка, уже находившаяся в его руках, снова подверглась подробнейшему осмотру, и восторженное восклицание доказало, как он радовался неожиданному соглашению. После этого оба индейца распрощались и тихонько поплыли к берегу.

— Можно ли положиться на этих негодяев? — спросила Юдифь, когда она и Гетти снова вышли на платформу и встали рядом с Зверобоем, продолжавшим следить за медленно удалявшимся плотом. — Я боюсь, что они оставят у себя игрушку и пришлют кровавое доказательство того, что им удалось перехитрить нас. Они способны сделать это ради простого бахвальства. Я не раз слышала о таких историях.