Зверобой

— Верно, девочка, верно! Ведь мы жалеем всякого, кто попал в беду, не так ли? — быстро и несколько укоризненно подхватила Юдифь, немного понизив голос. — Во всяком случае, мастер Марч, мы рады видеть вас и еще больше рады, что вы освободились из рук Филипштейнов.

— Да, это препаршивая публика, ничуть не лучше того выводка, который гнездится на Мохауке. Дивлюсь, право, Зверобой, как это тебе удалось выручить нас! За эту маленькую услугу прощаю тебе, что ты помешал мне расквитаться с тем бродягой. Поделись с нами твоим секретом, чтобы при случае мы могли сделать для тебя то же самое. Чем ты их умаслил — ложью или лестью?

— Ни тем ни другим, Непоседа! Мы выкупили вас и заплатили такую высокую цену, что очень прошу тебя: на будущее время остерегайся и не попади снова в плен, иначе наших капиталов не хватит.

— Выкупили? Значит, старому Тому пришлось раскошелиться, потому что за все мое барахло не выкупить даже шерсти, не только шкуры. Такие хитрые бродяги не могли, конечно, за даровщинку отпустить парня, связанного по рукам и ногам и оказавшегося в их полной власти. Но деньги — это деньги, и устоять против них было бы как-то неестественно. В этом отношении индеец и белый одним миром мазаны. Надо признаться, Юдифь, что в конце концов натура у всех одинакова.

Тут Хаттер встал и, сделав знак Зверобою, увел его во внутреннюю комнату. Расспросив охотника, он здесь впервые узнал, какой ценой было куплено их освобождение. Старик не выказал ни досады, ни удивления, услышав о набеге на сундук, и только полюбопытствовал, до самого ли дна было обследовано его содержимое и каким образом удалось отыскать ключ. Зверобой рассказал обо всем с обычной правдивостью, так что к нему невозможно было придраться. Разговор вскоре окончился, и собеседники возвратились в переднюю комнату, служившую одновременно приемной и кухней.

— Не знаю, право, мир у нас теперь с дикарями или война! — воскликнул Непоседа, в то время как Зверобой, в течение минуты к чему-то внимательно прислушивавшийся, направился вдруг к выходной двери. — Выдача пленных как будто свидетельствует о дружелюбных намерениях, и после того как люди покончили честную торговую сделку, они обычно расстаются друзьями, по крайней мере, до поры до времени. Поди сюда, Зверобой, и скажи нам твое мнение, потому что с некоторых пор я начал ценить тебя гораздо выше, чем прежде.

— Вот ответ на твой вопрос, Непоседа, если тебе уж так не терпится снова полезть в драку.

С этими словами Зверобой кинул на стол, о который товарищ его опирался локтем, нечто вроде миниатюрной свирели, состоявшей из дюжины маленьких палочек, крепко связанных ремнем из оленьей шкуры. Марч поспешно схватил этот предмет, поднес его к сосновому полену, пылавшему на очаге, который служил единственным источником света в комнате, и убедился, что концы палочек вымазаны кровью.

— Если это не совсем понятно по-английски, — сказал беззаботный житель границы, — то по-индейски это яснее ясного. В Йорке это называют объявлением войны, Юдифь… Как ты нашел эту штуку, Зверобой?

— Очень просто, Непоседа. Ее положили минуту назад на том месте, которое ты называешь приемной Плавучего Тома.

— Каким образом она туда попала? Ведь не свалилась же она с облаков, Юдифь, как иногда падают маленькие лягушата! Да притом и дождя ведь нет… Ты должен объяснить, откуда взялась эта вещица, Зверобой!

Зверобой подошел к окошку и бросил взгляд на темное озеро, затем, как бы удовлетворенный тем, что там увидел, подошел ближе к Непоседе и, взяв в руки пучок палочек, начал внимательно его рассматривать.

— Да, это индейское объявление войны, — сказал Зверобой, — и оно доказывает, как мало ты пригоден для военного дела, Гарри Марч. Вещица эта находится здесь, а ты и понятия не имеешь, откуда она взялась. Дикари оставили скальп у тебя на голове, но, должно быть, заткнули тебе уши. Иначе ты услышал бы плеск воды, когда этот парнишка снова подплыл сюда на своих бревнах. Ему поручили бросить палочки перед нашей дверью, а это значит: торговля кончилась, война начинается снова, приготовьтесь.

— Поганые волки! Дайте-ка сюда мой карабин, Юдифь: я пошлю бродягам ответ через их собственного посланца.

— Этого не будет, пока я здесь, мастер Марч, — холодно сказал Зверобой, движением руки останавливая товарища. — Доверие за доверие, с кем бы мы ни имели дела — с краснокожим или с христианином. Мальчик зажег ветку и подплыл при свете, чтобы предупредить нас заранее. И никто не смеет причинить ему ни малейшего вреда, пока он исполняет подобное поручение. Впрочем, не стоит тратить попусту слов: мальчик слишком хитер, чтобы позволить своему факелу гореть теперь, когда он сделал свое дело. А ночь так темна, что тебе в него не попасть.

— Она темна для ружья, но не для челнока, — ответил Непоседа, направляясь огромными шагами к двери с карабином в руках. — Не жить тому человеку, который помешает мне снять скальп с этой гадины! Чем больше ты их раздавишь, тем меньше их останется, чтобы жалить тебя в лесу.