Зверобои фронтира

Вот так «привязанная» шаманом Елена Роднина появилась здесь. Полтора месяца назад закончился семилетний срок размещения вклада в банке «Силбер» и возникла возможность его изъятия. Так вся их компашка стала на три миллиона богаче, а Роднина – соответственно беднее. Однако и здесь появился свой бонза, некто Баид-Ган, который пришел и разделил денежку по справедливости: перегнал на обезличенные банковские чипы по сто тысяч кредитов и выдал Мустафе, Махмуду и присоединившемуся к ним для какого-то дела Нагиму, бывшего боевику непримиримых последователей бога Омы, экстремистской организации недавно присоединившейся планеты Оенс. Остальные – пустил в дело, обещая подельникам проценты. Ему, конечно, никто не поверил, но отказать – значит отказаться от собственной жизни.

Что касается Родниной, то весь ужас ее положения всплыл после того, как сознание начало проясняться и она, в конце концов, окончательно прозрела. Баид привез блокирующий ошейник для биокомпа и сказал, что ее никто никуда отпускать не будет, так как с нее еще не все получили. С этого дня ее начали унижать и третировать, а в тот вечер изнасиловали всем хором.

Ее, девочку, недавнюю глупую девственницу – одну на тысячу современных девушек, которая из каких-то принципов сберегала себя для любимого! Для Мустафы…

Сначала ее держали на обычной цепи, как дворовую собаку, потом Баид привез наркотики, на которые ее подсадил, она стала зависимой и теперь никуда убегать не стремилась.

Когда она находится в равновесии, между ломкой и кайфом, то Баид обещает ее вылечить, если она выпросит у отца три миллиона. На редкие угрозы, что скоро для ее освобождения отец пришлет армию, Баид смеется, он уверен, что деньги обязательно получит.

Когда она проявила себя на площади у рюмочной, приняли решение сваливать в джунгли, в поселок к знакомому охотнику. Это огороженный поселок с пятью домиками. В одном сейчас – Красавчик с Родниной, в двух других – жены охотников с маленькими детьми. Весь прочий народ уехал на Северный континент на добычу пантов, это одна из самых денежных работ. Где находится поселок? В базе данных компьютера гравика он значится, как маршрут автопилота № 22. Отсюда десять минут лету.

– А зубы Родниной зачем выбили?

– Это Баид. Он сунул ей члэн, она его кусала до кров. Тагыда он взял стальной ложка, сунул ей мэжьду зуб и бил кулаком, весь передний зуби вибил. Теперь она его кусить нэ можэт. Нэчэм. Хе-хе-хе-хе.

– Здесь тебя Мустафа вызывает, – показал наладонник и продолжил по-арабски, – говори так: «Все получилось. Есть деньги. Будем вечером. Не отвлекай». Повтори!

Махмуд повторил, и я ему подсунул и включил наладонник. Тот продекламировал все, как положено, а я прикрыл микрофон и продолжил:

– А теперь скажи: «Заткнись. Жди вечера».

– Заткнись, жди вечера, – и засмеялся. Он радовался, впервые за многие годы нагрубил своему старшему, более удачливому товарищу. Потом нахмурился, закрыл глаза и опустил голову.

Вот так. Такую грустную и неприятную историю мы услышали. Приходилось прерывать Махмуда и направлять разговор в нужное русло, иначе он норовил залезть в дебри, которые случились чуть не с момента рождения пророка Мухаммеда. Состояние разговорчивости от такой дозы препарата длится до сорока минут, потом клиент на пару минут вырубается и о допросе совсем не помнит.

Мои девочки с большим интересом ловили все слова. Даже не стал одергивать и напоминать, чтобы внимательней наблюдали за окружающей обстановкой, поэтому сам стал чаще крутить головой. Вика внимала молча и без внешних эмоций, впрочем, как иначе может воспринимать любую информацию псион пятого уровня. А вот Лена была шокирована. С бледным лицом, широко распахнутыми глазами и слегка приоткрытым ртом внимательно вслушивалась в каждое слово этой несуразной и корявой речи.

Хорошо, моя девочка, слушай-слушай. Это позволит тебе выйти на более высокий уровень понимания бытия.

Кстати, водило, как выяснилось, это и есть Нагим, очнулся и, кидая злобные взгляды на всех, и на Махмуда в том числе что-то иногда, шипел под нос на незнакомом языке, но вслух не возникал.

Махмуд вдруг встрепенулся, поднял голову и посмотрел вокруг глазами загнанной шавки. Я вытащил из ножен его «Глок» и подошел ближе.

– Нэ убивааай… Я нэ хатэл… Э большэ нэ буду.

– Ты не воин, собака! Замолчи! – прохрипел Нагим.

– А ты что, великий воин бога Омы? – развернулся, подошел к своей сумке, вытащил бутерброды с салом и подошел к Нагиму. – Лично тебя накормлю вот этой грязной пищей, слово мое железное, и умрешь ты на коленях. Мне некогда придумывать вопросы, но я готов развязать тебя, дать в руки оружие и убить, как воина. Вспомни что-то очень интересное, что сможет меня убедить не воспользоваться этим, – потряс перед ним бутербродами.

Затем опять подошел к плачущему Махмуду:

– Скажи, почему ты плачешь? Ты шел по мою жизнь, значит, ты должен быть готов умереть и сам.

– Аллахом клянус, нэ хатэл, нэ убивай.