«Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага

Чистяков разбил локоть и почти оглох. Не слыша собственного голоса, кричал радисту Линькову, испуганно сжавшемуся в комок:

— Очнись, Валентин!

— Я… я ничего.

В глазах парня отражался еще не прошедший страх. Наверное, он думал, что им всем пришел конец. Зашевелился, двинул рычагами механик Савушкин.

— Слушай, командир, мы ведь допрыгаемся. Думаешь, эти гаубицы против нас игрушки? Если бы снаряд взорвался на броне…

— Помолчи, Михаил, — перебил его Чистяков. — Не с тобой разговаривают. Валентин, свяжись с Воробьевым, пусть прекращает огонь. Василий, сколько у нас снарядов осталось?

— Восемь или девять, — шепелявил разбитыми губами Василий Манихин. — Быстрее бы их выпустить. Прикончат нас к чертям эти гаубицы. Ну, ей-богу, к чему лоб под фугасы подставлять?

— Дожидайся! — снова подал голос Савушкин. — У нас капитан упрямый, у Воробья снаряды заберем. Война до победного конца.

Чистяков хотел осадить старшину, но смолчал. Люди за сутки боев видели, как гибнут экипажи и машины, а последний снаряд мог прикончить их всех.

В эти минуты впереди усилилась стрельба. Никита Зосимов подбежал к самоходке и крикнул:

— Товарищ капитан, танкисты с фланга ударили. И десантники атакуют.

Он вопросительно смотрел на Чистякова, пальцы нетерпеливо теребили ремень автомата.

— Помочь бы им…

Капитан поймал себя на мысли, что он тоже, как и его экипаж, надломлен. Страх смерти в таких ситуациях присутствует всегда, его можно только пересилить. Чистяков через силу улыбался и отдавал команды. Хотя улыбка его больше напоминала гримасу, сказывалась контузия и попадание снаряда, едва не угробившего весь экипаж.

— Никита, сажай отделение на броню. Михаил, двигай вперед, на подмогу танкистам. Веселей, ребята, самое страшное позади.

После гибели сержанта получилось так, что во главе отделения встал бывший военнопленный Зосимов. Может, потому что был старше других и разворотливей.

Чистяков не догадался спросить у Василия Манихина, заряжено ли орудие. Увидел, тот стоит наготове с гильзой, чтобы вставить новый заряд. Значит, «шестидюймовка» готова к бою.

— Эх, Васька, золотой ты парень. Доживем до победы, ей-богу, доживем!

— Он золотой, я серебряный, — бормотал старшина Савушкин, выводя машину из укрытия. — Цены нам нет.

На склоне холма царила неразбериха. Три танка и рота десантников уже вклинились в немецкие позиции, там шел бой. Чистяков поймал в прицел один из капониров и со второго выстрела накрыл гаубицу.

— Не комбат, а шнайпер, — шепелявил Манихин, ловко выкидывая стреляную гильзу и заряжая орудие. — Готово!

Целиться было трудно. Капитан никак не мог отыскать следующую цель. Десантники волной захлестнули позиции гаубичного дивизиона, там шла рукопашная схватка с артиллеристами.

Когда «зверобой» Чистякова спустился вниз, бой уже заканчивался. Почти все гаубицы были смяты или разбиты, вокруг лежали тела немецких артиллеристов. Они дрались до последнего, доказывая лишний раз, что победа обойдется дорого.

Если капитан со своей группой добился успеха и готовился к следующему броску, то у танкового комбата Рябухина и батареи «зверобоев» Тырсина дела шли неважно. Майор не рискнул разделять основную часть бронетехники и послал на помощь Ерофееву лишь самоходку Павла Рогожкина и одну «тридцатьчетверку».

С оставшимися машинами майор Рябухин снова предпринял атаку. До конца не продуманную, обреченную с самого начала на провал, так как атаку повторяли на том же месте.

Молодой самолюбивый комбат не захотел тащиться в хвосте какого-то старшего лейтенанта. Ерофеев якобы вышел в тыл, но просил подмоги. Значит, у него дела шли не так успешно. Между тем где-то неподалеку наступала группа Чистякова.

Еще одно усилие, и танки Рябухина при поддержке «зверобоев» Тырсина ворвутся на высоту, и можно докладывать об успехе. Одобрил решительность комбата и штабной подполковник.

Лишь подруга майора, санинструктор Даша Васильева, ходившая на третьем месяце беременности, кинулась к Антону Рябухину и пыталась оттащить его от машины.

— Ты же ранен… у нас будет ребенок. — Она выкрикивала еще какие-то бессвязные слова. — Ты не вернешься!

Это произвело тягостное впечатление на танкистов и очень не понравилось полполковнику из штаба.

— Уведите ее. С каких пор женщины танками командуют?

Ситуацию мог бы изменить замкомандира полка Григорий Фомин. Но его вызвали на другой участок, где вела упорный бой батарея Глущенко.

Тырсин угрюмо наблюдал за происходящим. Атака началась и уже через четверть часа застопорилась. Это был центр укрепрайона, где находился его комендант. Он знал, что, потеряв главную опорную точку, гарнизон будет уничтожен.

Вела беглый огонь спрятанная в бетонном доте 88-миллиметровая дальнобойная пушка. Это было самое опасное для «зверобоев» и танков орудие. Подключилась батарея 105-миллиметровых гаубиц, несколько минометов. На прямую наводку выкатили три противотанковые пушки.