«Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага

Стояли несколько сгоревших вагонов и артиллерийская железнодорожная установка, приземистая, как черепаха. Из массивных башен выглядывали стволы двух 105-миллиметровых зенитных орудий, которые нередко использовали против советской бронетехники.

Братья-славяне, видимо, крепко разозлились на зловредную «черепаху». Броня была издырявлена попаданиями снарядов. Одна из башен взорвалась. В разные стороны торчали острые края развороченной и уже тронутой ржавчиной брони.

Четырехствольная 20-миллиметровая зенитка «маузер» была смята, стволы согнуты, а возле платформы лежало тело артиллериста. Внутри «черепахи» находились, судя по всему, и другие убитые. Ощутимо несло разложившейся плотью.

Увидели и две подбитые «тридцатьчетверки». Они вылетели прямо под огонь железнодорожной установки. Тяжелые снаряды пробили броню насквозь. Одна машина сгорела, башня отлетела в сторону. Другая «тридцатьчетверка» выгорела лишь частично, но разбита она была крепко. Показав на оплавленные отверстия в башне и возле люка механика, Чистяков сказал:

— Наверное, весь экипаж накрылся. Эти чушки все перемололи внутри.

— Вон братская могила, — кивнул разведчик.

Холм был довольно большой, а на листе фанеры теснились десятка полтора фамилий. Железнодорожное полотно являлось удобной позицией для обороны. Возле перевернутых вагонов были выкопаны траншеи, окопы, стояла разбитая противотанковая пушка. Тела убитых немецких солдат сбросили в один из окопов и слегка присыпали землей пополам со щебенкой.

Неподалеку тянулась еще одна железнодорожная колея. Под ее прикрытием разместилась батарея тяжелых 120-миллиметровых минометов. Расчеты отдыхали, а командир батареи, капитан лет сорока пяти, в круглых очках, предупредил Фомина:

— Сильно не высовывайтесь, снайперы бьют. Да и в нашу сторону мины иногда подсыпают.

Осмотрели в бинокль окрестности, здесь предстояло продвигаться самоходно-артиллерийскому полку и танкам вместе с пехотой. Место представляло собой узел коммуникации. Среди полуразрушенных домов возвышалось массивное сооружение — вокзал Лертер.

Виднелись другие железнодорожные пути, эстакада, обрушившаяся на рельсы. Слева тянулся довольно широкий канал, его перегораживал взорванный железнодорожный мост.

— Шпрее отсюда не видно? — спросил Фомин у капитана-минометчика.

— Если только на эстакаду взобраться. Но там все под огнем. Кстати, мост через реку фрицы до сих пор держат. Не взрывают. Надеются, что он им еще пригодится.

— Он бы и нам пригодился.

— Конечно, — подтвердил капитан. — Шпрее всего шириной тридцать-сорок метров, можно сказать, речушка. А берега камнем облицованы, отвесные, и орудий понатыкано.

— Мост Мольтке, — сказал Чистяков. — Громкое название. Читал я про него, фельдмаршал Мольтке еще в девятнадцатом веке теорию «блицкрига» проповедовал.

— Легко они его не отдадут, — прикурил папиросу капитан. — А на другом берегу тоже узелки крепкие. Одно лишь здание гестапо чего стоит. Они его из скромности министерством внутренних дел окрестили, но живодерня есть живодерня. Целую крепость соорудили. Стены и так под два метра толщиной, их еще рельсами, бетоном, земляными насыпями усилили.

— Сам ходил смотреть? — спросил подполковник Фомин.

— А кто же еще? — удивился очкастый, не слишком военного вида капитан, больше похожий на школьного учителя. — Захватил двоих ребят, и прогулялись с перископом. Засекли кое-какие огневые точки, доты, чтобы не вслепую мины тратить. Боеприпасы у нас не дешевые, каждая мина шестнадцать килограммов весит. Фосфорные недавно получили. Тут у фрицев неподалеку бетонный форт с двумя тяжелыми орудиями находился. Сожгли к чертовой матери, со всеми потрохами.

— Вы по профессии кто? — спросил Чистяков, неожиданно для себя переходя на «вы».

— Преподаватель математики в техникуме. Никогда не думал, что минометами командовать буду. В сорок втором призвали, подучили немного, а как нужные углы вычислять, я и сам дошел.

— Зовут-то вас как?

— Супонин Николай Захарович. То бишь капитан Супонин. Увидимся еще. Когда в наступление пойдете, мимо нас двигаться будете. Имейте в виду, немцы «Пантеры» подогнали, штуки две-три. Они пока молчат, выжидают, когда танки наступать начнут.

Солдат принес капитану котелок с обедом. Остановился поодаль, терпеливо ожидая, когда закончится разговор. Комбат смутился, махнул рукой.

— Позже… я с людьми разговариваю, успею еще пообедать.

— Ладно, до встречи, Николай Захарович, — поднялся Фомин и пожал ему руку. — Спасибо за информацию, особенно насчет «Пантер».

Когда отошли, заметил:

— Сразу видно, опытный командир, хоть и выправки военной не имеет. Сам на передовую ходит, цели уточняет. А ведь мог бы и подчиненных послать. Там ведь стреляют, а ему уже за сорок.

— На нашего учителя физики похож, — сказал Чистяков.

— Тоже воюет?

— Воевал. Его раньше призвали, пропал без вести.