Звероликий

За успешное выполнение задания Кархону было обещано «золото». А первая степень – это даже среди разведчиков его ранга нечто совершенно запредельное. Например, у достопочтенного Элиши бар Шмаэля (орденского генерала!) такового знака отличия пока нет. Заманчивый посул только притупил недовольство, однако сомнения так полностью и не исчезли.

Отправляться в землю Мицраим и разоблачать там какого‑то шарлатана, дерзнувшего навеять легковерным людям мысль, что он‑де является Мошиахом? (Ну, не совсем Спасителем, а как бы посланником, сыном Его. Но не все ли едино?) Словно и без дознания не ясно, что все это враки и только. Тратить время и силы специалистов уровня Ариэля на подобное… Не слишком ли дорого для их организации, финансируемой напрямую Синедрионом? Святые отцы, конечно, богаты, очень богаты, однако…

– Не рассуждай, сын мой! – рявкнуло начальство. – Не твое это дело. Выполняй то, что велено. Ишь, моду взяли, обновленцы…

Быть зачисленным в категорию «обновленцев» (именуемых также «глобалистами») Кархон не хотел. Чревато неприятными последствиями. Могут и из ордена турнуть без выходного пособия и пенсии.

Представители этого движения, костяк которого составляли молодые состоятельные люди, уже полвека призывали к пересмотру основ государственной и религиозной политики. Главным требованием их было отказаться от идеи «национальной исключительности» и «окончательно ассимилироваться» среди прочих подданных Империи, более тесно интегрировав Великую Иудею в Pax Romanum. Это после стольких‑то лет упорной борьбы за независимость! Да предки в гробах перевернутся и проклянут недостойных потомков своих!

И куда уж теснее?! До чего дошло! От родного шекеля отказались, перейдя на презренное Мицраимовское ауро. Представители Царя Иудейского заседают в имперском Сенате, выслушивая всякие гадости в адрес своего государя и священства, и слова в ответ сказать не смеют. Видите ли, в их стране ущемляются права национальных меньшинств! Людей преследуют по религиозному признаку. А кто им мешает признать единым владыкой Его? «Геноцид». Слово‑то какое выдумали. Проблемы с гласностью? Так пусть не болтают, что попало, умники.

– Есть выполнять! – откозырял Ариэль, не дожидаясь, пока достопочтенного хватит на нервной почве кондрашка.

Ну, приехал он, как и было велено, в этот город греха Серапис. Начал собирать материалы на самозванца.

Премерзкая оказалась личность.

По долгу службы Кархону не раз доводилось вступать в противоборство с разнообразными противниками. Были среди них и отъявленные негодяи – убийцы, грабители, растлители малолетних. Но даже о них марать руки было куда как почетнее, чем об этого слизня. По крайней мере, они действовали в открытую, не прикрывая свои гнусности словесной мишурой.

А этот… Мздоимец, сребролюбец, наживающийся на человеческих несчастьях. Сулит людям немыслимое, то, что в состоянии свершить только Он, Всемилостивый Царь Небесный. Причем утверждает, что может сделать чудотворцем практически каждого, кто захочет и кто прослушает курс его лекций.

Ради интереса Ариэль и сам записался на эти «лекции». Походил пару дней… Тьфу, срамота! Бред собачий. Бессмысленный набор слов, чисел и телодвижений. Да любой сведущий в плетении Каббалы может сотворить в два, а то и в три раза больше, чем сулил с кафедры жалкий краснобай.

И главное, не было в нем никаких признаков Силы. Ни малейших.

Кархон задействовал новейшую аппаратуру, провел не одну серию тестирований. И по волосам, и по следу, и по слюне, и по излияниям, и по остаточной ауре выходило, что этот гой не обладал магическим даром. Но как совместить такое со сведениями о многочисленных чудесах, якобы им совершаемых? Ведь не случайно он заинтересовал святых отцов из Синедриона.

Разумеется, ежели в его руках находится то, что генерал назвал второй, а сам разведчик считал первой частью задания, тогда все становится на свои места. Но обладание такой мощной святыней не могло не оставить следа на внешности, да и на всем естестве болтуна.

Было во всех его анализах нечто непонятное, чего не могли объяснить формулы специальных справочников, но вряд ли оно являлось следствием воздействия реликвии. Ариэль счел необходимым проинформировать о результатах наблюдений вышестоящее начальство. Хоть и обладал правом самостоятельно принимать решения – в таких делах лучше перестраховаться. И правильно сделал.

Через три дня с ним связался сам рав Элиша бар Шмаэль. Причем сеанс связи прошел по открытым каналам (нарушение всех правил конспирации!).

– У вас продается славянский шкаф? – прохрипел достопочтенный условную фразу.

По его голосу было слышно, что генерал в ужасном волнении.

– Шкаф продан, осталась только тумбочка, – ответил молодой человек, про себя отметив, что более идиотского шифра нельзя было придумать.

– Жаль, жаль! А стульев из мебельного гарнитура работы покойного мастера Гамбса часом не завалялось?

– Это которых двенадцать?

– Да‑да! Из коллекции дома Ашеров.

– Увы.

– Что ж, будем искать.