Зверолов

Пожав отцу руку, я крепко обнял его и сказал:

— К Новому году ждите. Праздновать с дочками у вас буду.

— Хорошо, спасибо, сын, — кивнул он. После этого я уступил место Толику и начал прощаться с матерью.

Когда я закончил прощаться со всеми одиннадцатью отбывающими родственниками, услышал сигнал отправки.

— Выходим! — крикнул я. — Поезд отправляется.

Проводница проследила, как мы покинули вагон. Все наши уезжающие собрались в коридоре и махали нам руками.

Наконец состав дёрнулся, шумя сцепками, и начал медленный разгон, отходя от перрона. Мы еще шли рядом с вагоном, но потом остановились, провожая взглядами уходящий состав.

Подхватив на руки Сашу и Женю, я посмотрел на Максим, которую держал на руках Толя, и предложил:

— Поехали домой.

Народу осталось не так много, как по приезду, и мы вполне могли уместиться у меня в машине, поэтому расплатившись с Тимофеем Юрьевичем, мы погрузились в «Волгу» и поехали домой, по пути завернув на базар прикупить продуктов. По приезде тетя Роза сразу же пошла в дом проведать, как там прабабка Серафима — та в последнее время что-то хандрила и не ездила с нами провожать отъезжающих. Остальная молодёжь рванула кто в сад, кто в дом собираться на пляж.

Толя пошел в дом переодеваться, а Тома и Лида, которые были старшими в походах на пляж, следили, чтобы малышня взяла с собой всё, что нужно. После этого они неорганизованной толпой покинули двор и вниз по улице направились на пляж. Мои дочки тоже ушли с полотенцами на плечах и с веселыми улыбками. Эх, беззаботное детство!

Сходив к себе и переодевшись, я спустился в одних шортах и, взяв в сарае ведро с тряпкой, наполнил его водой и пошел мыть машину. Она успела запылиться, пока мы ехали по улицам Сочи. Да и пора уже заняться ею. Три дня не мыл. К тому же через пару часов повезу Толика, надо, чтобы она выглядела прилично.

После мытья я вместе с братом, накинув на шею полотенце, спустился на полный отдыхающими пляж, прошел до пристани, как к месту отдыха родственников, нашел на мелководье наших детишек, включая дочек, положил полотенце на песок, рядом с явно нашим одеялом-покрывалом и, скинув шорты и сандалии, стал осторожно лавировать между купающимися к глубине. Чуть левее, метрах в пяти от меня, зеркально повторял мои действия Толик. Наконец дно стало резко уходить вниз, и я, оттолкнувшись, поплыл, довольно отфыркиваясь, продолжая также лавировать между отдыхающими, включая тех, кто плавал на камерах от машин и надувных матрасах.

Кстати, два таких матраса были и у нас на фазенде, а еще три латаных-перелатанных камеры от «Волги», что я купил на базаре. И если камеры еще держались, ими как раз пользовалась в играх малышня, то матрасы уже пришли в негодность, и никакая клейка не помогала. Два-три дня — и новая дыра. Ну вот как они умудрились пропороть бок одного из матрасов на сорок сантиметров?

Накупавшись, я вышел на берег и, расстелив полотенце, лег на него. Больше из наших никто из воды не вылезал. Толик плавал где-то в отдалении, присоединившись к компании такой же молодежи, в которой преобладали девушки, малышня продолжала толкаться на мелководье, сейчас шла игра «Большая гора» — кто взберётся на один из баллонов. Рядом сидела и брызгалась Тома, Лиды не было видно, как и третьего баллона. Видимо, отплыла на глубину. У них с сестрёнкой было дежурство. Одна следит за малышней, другая купается, потом меняются. Остальные дети того же возраста сегодня отправились в Киев, вот и свалилась вся эта работа на моих сестрёнок. Ничего, через три дня должны приехать еще одни родственники, там есть дети того же возраста, так что будет им полегче.

В это время из воды выбежала Максим и, подбежав ко мне, прижалась к боку, греясь. Погладив ее по мокрым волосам, я спросил:

— Пить хочешь?

— Ага.

Подтянув к себе сумку, в которую тетя Роза обычно клала бутылку с водой и что-нибудь съестное вроде бутербродов — «шобы детки не голодали», как она говорила, — стал искать бутылку.

В этот раз в сумке была не стеклянная бутылка, заткнутая огрызком кукурузы, а приличный такой армейский двухлитровый термос. С прищуром посмотрев в ту даль, где плавал Толик, я усмехнулся. Термос был его подарком, причем к месту. Вон, тетя Роза сразу его использовала для детей, залив горячего и сладкого чаю.

Я подал большую крышку от термоса с чаем Максим, сидевшей у меня на коленях. Пока она делала несколько глотков, щурясь от каждого, я, внутренне улыбаясь, нашел бутерброды, развернул газету и подал один, что с колбасой, дочке.

«Влияние прабабки Серафимы сказывается, из всех только она одна пьёт так чай и щурится. Теперь понятно, на ком основное воспитание малышей», — хмыкнув, подумал я и погладил Максим по уже слегка подсохшим волосам.

Другие детишки, заметив на берегу подобное происходящее без них непотребство, тут же шумной толпой ломанулись к нам. Так что на ближайшие десять минут я превратился в этакого шеф-повара, раздавая каждому бутерброды и чай, благо в сумке были и кружки в количестве пяти штук. Правда, на всех не хватило. Точнее, на двух, но ничего, попили позже, когда освободилась тара.