Звезда бессмертия

— Я Гарькавый, — раздалось в динамике рации. — Он был взволнован — это сразу почувствовал Слюсаренко, вслушиваясь в голос подполковника. — У каждой службы свои заботы, как вы знаете, — сказал тихо. — Я прошу вас в дальнейшем более четко информировать группу сопровождения о своих намерениях. И если у нас не всегда хватит необходимой скорости, то часть наших товарищей может уйти вперед, чтобы освободить фарватер и избежать ненужных, в первую очередь вам, последствий от подобных встреч. Думаю, они еще проявят себя. У меня на этот счет острый нюх.

— Вас понял. Будут приняты меры для избежание подобных ситуаций, товарищ Гарькавый, — ответил Олег. — До Светловодска идем под парусами. Скорость — двенадцать узлов. Во время шлюзования прошу на “Юлию”. Вместе обсудим возможные и приемлемые в дальнейшем варианты движения и ходовых испытаний.

Олег отключил рацию, вытер рукой вспотевший лоб.

Потом устало опустился в кресло возле штурманского столика и придвинули себе бортовой журнал.

— Здесь, пожалуй, он прав, — мягко сказал Аксенов. — Тут мы действительно не додумали. Хорошо хоть то, что это единственный промах за трудную и в общем удачно минувшую вахту. Иди отдыхай. Шлюзование примерно через три часа.

Приняв освежающий душ, Олег тихонько, чтобы не разбудить Татьяну, вошел в полутемный кубрик. Задраенные наглухо иллюминаторы не пропускали дневного света и только в левом углу от входа над столиком с телевизором-видеофоном и рацией дальней связи едва мерцала аварийка. Он прошел в самый конец кубрика, тихонько нагнулся над Таниной постелью, чтобы достать в шкафчике над нею полотенце. Нащупав в темноте ручку от дверцы шкафчика, хотел уже потянуть ее к себе, но вдруг замер, не смея поверить в реальность происходящего, едва сдерживая рвущийся из груди радостный вскрик.

Две теплые руки мягко обняли его за плечи. Совсем рядом с его лицом блеснули искристые глаза. И милый Танин голос, прерываясь от волнения, едва слышно выдохнул:

— Я так люблю тебя, Олежек, так люблю!

Он нашел горячие влажные губы, прошептавшие эти слова. Олег целовал их, замирая от счастья, гладил руками ее шелковистые, коротко остриженные волосы и все шептал:

— Повтори, повтори еще раз, что ты сказала…

И Таня с радостью повторяла:

— Люблю… Очень люблю!… Навсегда. На всю жизнь…

Казалось, время остановилось для обоих. Они то замолкали в нежных объятьях, переполненные любовью друг к другу, то говорили и говорили, как будто спеша высказать все, что накопилось в сердцах за долгие дни взаимного ожидания. Вспоминали их первую “Юлию”, утонувший в Русановском заливе акваланг.

— Я отведу ему самое почетное место в нашем доме, — улыбаясь, горячо говорил Олег. — Пусть все видят виновника нашего счастья, пусть знают, что это не просто два газовых баллона и набор резиновых и хромированных трубок, а самая дорогая наша реликвия. Если б не он, вряд ли судьба свела бы нас вместе…

— Тогда и “Юлию” надо поместить в нашем доме.

— Боюсь, не хватит места! — смеялась Татьяна. — Акваланг был только хорошим поводом, а настоящая наша сводня — маленькая наша яхта…

— Согласен, пусть будет и “Юлия”! — засмеялся Олег. — Мы повесим на стене над аквалангом большую ее фотографию в роскошной раме.

— Ты сдержал свое слово, милый, — ерошила девушка ему все еще мокрые после душа волосы. — Я сначала думала — сказка. А выходит — быль. Чудесная сказка-быль. И новая фантастическая “Юлия”, и ты, Олежек, и наша любовь…

Теперь уже она целовала его. Ласково, нежно, долго.

— А ведь мы так и не побывали с тобой тогда в русской драме, — вдруг вспомнила она. — И ты, наверное, всегда будешь уходить от меня вот так, надолго. Уходить, оставаться где-то с самим собой, со своими формулами и киберами…

— Что ты, Танюша, — замотал головой Олег. — У нас с тобой будет множество общих дел. Мы всегда будем делать их вместе! А в театр обязательно пойдем в первый же день, как только вернемся в Киев. И в русскую драму, и в оперный, и в музкомедию.

— Нет, — звонко рассмеялась она. — В первый же день мы пойдем к родителям — твоим и моим. Расскажем им все, попросим совета и их согласия.

— И к дедушке, — радостно подхватил Олег.

Протяжный и резкий звонок неожиданно прозвучал в кубрике. Настойчивый, требовательный. Аксенов срочно звал в рубку управления. Олег и Таня бросились туда.

— Гарькавый-то провидцем оказался, — тревожно моргая глазом, встретил их Андрей Иванович. — Поговорите с ним, — кивнул он на микрофон рации ближней связи.

Олег поднес к губам микрофон, спросил, что случилось.