Звезда бессмертия

— Вот экран подводного локатора, — показал на прибор Александр Павлович. — Он будет включен, как и сейчас. Если к привычному контуру дна, пирса и подводной части стоящих рядом судов добавится какой-либо инородный предмет достаточно большого размера, чтобы походить на человека или, скажем, торпеду, вы сразу увидите на экране его отчетливый контур. Одновременно прозвучит тревожный сигнал в рубке.

К тому же за подводную часть опасаться нечего — у “Гарькавого” сейчас включен блок подводной охраны корабля. Его электроника в нужный момент задействует двигатели и успеет отвести тримаран в сторону даже от залпа нескольких, одновременно пущенных под водой торпед с расстояния в пятьдесят метров. Совсем другое дело — надводная часть. Берег, пирс, люди… На лицах людей, проходящих мимо корабля, не написано друзья они или враги. Тут надо быть исключительно внимательными, я бы сказал -бдительными. Надо суметь распознать не в меру любопытного гостя заранее.

— Да, капитан, вы правы, — отозвался Антонио. — Среди прибывших на фестиваль безусловно есть и наши лютые враги. Они сейчас внешне любезны, почтительны, даже милы. Но кубинская мудрость говорит: не верь спящему зверю. И каждому из нас следует об этом помнить… А вот и наши девушки! Как раз вовремя.

Таня, Каридад, а с ними еще две ее подруги подошли к стоянке “Семена Гарькавого”. У каждой в руках — полные сумки.

— Две — ребятам, а в остальных трех наше свадебное одеяние, — сказала Таня Олегу. — Замечательные здесь люди! Радушные, сердечные. Последнюю рубашку готовы отдать русским камарадо. Кольца ты не забыл? — вдруг вспомнила она. — Конечно, забыл! Собирайтесь быстрее. У въезда в порт ждут две машины.

У нас в запасе почти два часа до отлета. Каридад обязательно хочет показать нам город. Ведь старт завтра в десять утра, а финиш в Гаване. Мы вернемся домой, так и не увидев Сантьяго.

Нет, Каридад зря времени не теряла. За два часа она успела не только побывать вместе с Таней в молодежном поселке и найти все до мелочей для невесты, жениха и, конечно же, для дружки, то есть для себя, не только купить ребятам, остающимся на “Гарькавом”, запас продуктов, но и забежать в городской Национальный комитет Союза молодых коммунистов Кубы, чтобы выпросить там на пару часов автомашину. Ведь такой редкий случай: гости фестиваля — советские друзья, участники Регаты Свободы — решили пожениться здесь, на кубинской земле! Не могут же они, в самом деле, отправиться в плавание, не посмотрев прекрасный город революции!

Вторую машину — черную “Волгу” — она выпросила у начальника порта Луиса Серрада, которого все в городе уважительно называли Синим Мавром. Его темная кожа, продубленная ветрами и просоленная всеми морями и океанами мира, действительно отливала синевой. Однако на прозвище свое он откликался так же охотно, как и на имя. Если тебя так называют пять десятков лет, поневоле привыкнешь. К тому же он отлично знал, что никто из друзей ничего обидного в эти слова не вкладывает. Просто это одна из традиций порта, отражающая склонность кубинских моряков и докеров к меткому слову. А традиции Луис уважает. Можно даже сказать, что он стал здесь, в порту, их главным хранителем. Что ж, годы и здоровье выходить в море больше не позволяют, а оторвать душу от моря он сможет только вместе с жизнью. Вот и стал он не просто начальником, но и наставником молодых, судьей в возникающих порой житейских спорах между его подчиненными, человеком, свято берегущим законы морского братства и взаимовыручки, живой историей порта, отцом и воспитателем целой плеяды молодых капитанов.

Каридад не вошла — влетела к нему в кабинет, ворвалась, словно штормовой ветер. Быстро объяснила, в чем дело. Луис Серрада очень обрадовался, что среди советских моряков находится и его хороший знакомый, капитан “Друга” Александр Павлович Винденко.

— Скажи, где я могу увидеть капитана Александре? — спросил он Каридад.

— Завтра перед стартом регаты. Сегодня некогда. Ему еще в Гавану лететь, — крикнула Каридад уже из дверей.

Конечно, за два часа они не успели осмотреть весь город. Но главное все же увидели. С волнением подошли все вместе к приземистому розоватому зданию, на фронтоне которого крупными буквами выведено: “Первая казарма, превращенная в школу”. Надпись свежая.

Каридад сказала, что ее обновляют несколько раз в год: к началу школьных занятий, к Первому января — национальному празднику освобождения — и обязательно к 26 июля. Потому что это розоватое здание не просто символ революции, превратившей казармы в школы.

Оно — сама Революция, ее история. Здание, где теперь расположился школьный городок имени 26 июля, и есть та самая бывшая казарма Монкада, у стен которой пролилась кровь первых героев революции.

Неподалеку от нее высится суровый монумент в память погибшего здесь во время штурма Абеля Сантамария — одного из верных соратников-единомышленников Фиделя Кастро.