Звезда бессмертия

У хозяйки оказался отличный вкус. И серый шерстяной костюм, и белая, с серебристой нитью, блузка, и легкая коричневая шубка из искусственного меха, и высокие, под цвет ей, сапожки очень шли Розитте. Волосы ее были аккуратно уложены. Вместо ветхого платочка – отороченная мехом шляпа. Ногти поблескивают скромным розовым лаком. В правой руке расшитая бисером сумочка.

– Извините за задержку, но я решила, что вашей… экономке не помешают ванна и парикмахер.

– Благодарю вас, миссис…

– Норфольк. Гертруда Норфольк, – с достоинством произнесла она.

– Очень вам признателен, миссис Норфольк. Вы предугадали мои пожелания. Надеюсь, что ваши клиенты не узнают…

– О! Об этом не надо было говорить, мистер Опатовский. Мой муж, гер Норфольк, приучил всех наших служащих держать язык за зубами. В интересах фирмы. Мы всегда к вашим услугам.

Через три дня он привез Розитту в свое “бунгало”, предупредив родных по телефону, что приедет с новой помощницей матери.

О! Это были чудесные, неповторимые дни!

Пани Зося встретила Розитту на удивление приветливо. По достоинству оценив всю прелесть молодой итальянки, она по-своему выразила одобрение вкусу сына.

– Очень рада, что вы наконец избавите меня от хлопот по оранжерее. Будете помогать Адаму ухаживать за цветами и цитрусовыми… А поселим ее, – повернулась она с улыбкой к Волдимару, – рядом с библиотекой.

Этим было сказано все: просторная светлая комната – самая лучшая в доме, – предназначенная Розитте, находилась как раз напротив кабинета и спальни Волдимара.

Нет, он ничуть не жалел о своем поступке. И сдержал слово, данное девушке. Каждую субботу она получала от пани Зоей свои пятьдесят долларов и ездила с Адамом на почту в Лос-Анджелес, чтобы отправить их матери, которая, благодаря помощи Волдимара, жила теперь вместе с братьями и младшей сестренкой Розитты в маленьком уютном домике, снятом в долгосрочную аренду. Иногда, когда приезжал молодой хозяин, эта сумма удваивалась или даже утраивалась. Волдимар был щедр. Не для нее – для себя. Он любил делать женщинам подарки. Ему это доставляло удовольствие.

Розитта была послушной, щедрой на ласку и удивительно нежной. Она привязалась к нему, как собачонка, угадывая и исполняя все его желания и прихоти. Да и он, пожалуй, по-своему любил девушку, как можно любить вещь – привычную и удобную.

А вот наконец и, она сама. Сияющая юной свежестью, веселая, стремительная, жизнерадостная.

– Здесь теперь совсем как у нас в Италии. Даже в мае – летняя теплынь. Температура воды в океане у берега – двадцать шесть градусов, – защебетала она, поставив на столик переносной видеотелефонный аппарат с небольшим экраном. Если пан Волдимар не возражает, она сбегает окунуться в воду, пока он поговорит по телефону. Сейчас без одной минуты двенадцать. Или принести ему кофе? Ведь он так мало спал этой ночью…

– Иди купайся, Блек-Бой. Ты ведь тоже почти не спала.

Она на секунду прижалась к его плечу тугой высокой грудью и, поцеловав украдкой его в щеку, легко побежала к берегу, сбрасывая на бегу свой голубой халатик.

Зазвучал зуммер аппарата, засветился голубым светом экран.

– Здравствуй, Волдимар!

На экране показалось лицо Рамода Пашевича – его непосредственного начальника и удачливого собрата по последнему вояжу в Россию, где Рамод так отлично справился с ролью майора Корецкого.

– О’кей, шеф! Добрый день! Прошу ласкаво простить мой домашний вид, – чуть приподнялся Волдимар в кресле.

– Пустяки, дружище. Рад видеть тебя бодрым и отдохнувшим, хоть и должен несколько огорчить. Отдых тебе придется прервать. Сейчас же. Главный хочет лицезреть тебя. Немедленно. Даже свой “Дуглас-стенд” [28] приказал послать. Через сорок минут приземлится на твоей площадке. Прикажи выставить точку посадки.

– Какие-нибудь неприятности?

– Совсем наоборот, дорогой. Новое срочное и весьма… почетное задание.

– Хотя бы намекни.

– Тримаран “Юлия”.

– Опять туда?

В голосе его звучала растерянность.

– Успокойся, дружище. Гораздо ближе. Совсем по соседству. Понимаешь, фестиваль… Это ближе, чем от тебя до Нью-Йорка.

– Кажется, понял. Но ведь до Всемирного фестиваля еще целых три месяца.

– Не дури, Волдимар, – строго посмотрел на него шеф. – Через три часа все узнаешь. Давай-ка, иди собирайся. Не дай бог тебе задержать хоть на минуту “Дуглас-стенд”. До встречи. Сначала – ко мне.

Лицо шефа уплыло с экрана.

“Вот тебе и ужин у Адольфа, – с досадой подумал

Волдимар. – Пожалуй, даже- пообедать по-человечески не успею”.

Сложив ладони рупором, он что есть силы закричал:

– Блек-Бо-о-о-й! Ро-о-зи-и-та-а-а-а!

“Вряд ли услышит”, – подумал и, взяв со стола серебряный колокольчик, пошел было к дому.

Но девушка услышала. Быстро выбравшись из воды, она догнала его, мокрая, запыхавшаяся, с халатиком в руках.

– Что-то случилось?

Миндальные глаза ее смотрели на него с явной тревогой.