Звезда бессмертия

– Ты прав, малыш, – сказал тихо. – Только они не старички. Просто они еще очень молоды. Совсем недавно стали на ноги. Как ты… Мы научили их многому, но им еще расти и расти. И, кто знает, может быть, именно ты научишь их самих выполнять свои советы.

Олег вспомнил об этом разговоре восемь лет спустя. Тогда же он совершенно охладел к “ворчунам-бездельникам”, хоть и перестал называть электронные машины старичками. С недетским упоением окунулся он в удивительный мир математики. Учеба в специальной школе, занятия в детском секторе Института кибернетики, внимательное отношение к ее воспитанникам выдающихся ученых, страстная увлеченность железной логикой формул, горячее стремление до конца понять их глубокую суть привели к тому, что, значительно опередив своих сверстников, он в девятнадцать лет окончил физико-математический факультет университета и получил назначение в Институт кибернетики.

Однако одержимость точными науками не оторвала его от жизни земной, с ее иногда глобальными противоречиями, которые никак не входили в незыблемые рамки математических законов. Большое влияние на житейскую сторону формирования личности Олега, его мировоззрения, отношения к окружающим оказал дед. Прославленный генерал-танкист, участник Великой Отечественной войны, дважды Герой Советского Союза, всегда окруженный друзьями-ветеранами, молодежью, занятый множеством неотложных общественных дел, Захар Карпович неизменно находил время для внука. В его удивительных рассказах о фронтовых буднях, о живых и погибших товарищах, их исключительной человечности, верности долгу, народу, стране раскрывались величие и красота советского человека, познавшего всю глубину счастья жить и трудиться на священной нашей земле.

Дед брал его в походы молодежи по местам боевой и трудовой славы, и Олег полюбил лесные тропы, ночевки у костров. А когда однажды на крутом карпатском перевале он по горло провалился в снег и заплакал от сознания собственного бессилия, дед сказал ему:

– Крепись, парень, и никогда не теряй мужества. Не хныкать надо в таком положении, а спокойно и обдуманно находить из него выход. Человек силен не столько мускулами своими, сколько разумом.

И потом, помолчав минуту, поглядев, как, утирая озябшими руками слезы, внук молча освобождает себя от снежного плена, добавил:

– Зимой сорок четвертого, в лютый мороз, под огнем врага здесь шли в атаку наши гвардейцы. Они не плакали даже тогда, когда хоронили товарищей. А ведь из каждого десятка до гребня дошли только трое…

С того трудного зимнего дня Олег стал как-то иначе смотреть на окружающих его людей. Все они стали ему вдруг ближе, роднее, понятней. В каждом пожилом, убеленном, как его дед, сединами человеке он видел одного из тех троих, что вместе с дедом дошли до снежного карпатского перевала. Не только сквозь снежную – сквозь стальную и свинцовую вьюгу.

А встретив человека помоложе, спрашивал себя: может быть, это сын или дочь одного из тех, семерых, что лежат в Братской могиле там, на высоком карпатском гребне?

В доме была собрана солидная кинотека о Великой Отечественной и гражданской войнах. В огромных шкафах хранилось много мемуарной, исторической и художественной литературы про бессмертный подвиг народа, отстоявшего великие завоевания революции. Как-то само собой у него вошло в привычку в трудные минуты приходить сюда, в просторный кабинет деда, и смотреть или перечитывать заново документы, так просто и ясно раскрывающие правду жизни, борьбы.

Во время учебы в университете Олег увлекся плаванием. Сначала – надводным, а потом отдал предпочтение аквалангу. Уже работая в институте, не упускал случая поплавать в водах Днепра. Вынырнув однажды в сумерках на поверхность воды в самом центре Русановского залива, расположенного среди чудесных парков и пляжей столицы Украины, Олег неожиданно попал под киль легкой парусной яхты. Удар пришелся в голову, и кто знает, чем бы закончилось это столкновение, если бы не решительные действия девушки, управлявшей яхтой.

Мгновенно погасив парус, она бросилась за ним в воду. Нашла сразу. С трудом вытащила на поверхность воды и, отстегнув акваланг, который камнем пошел ко дну, привела в чувство и помогла забраться в яхту.

Отдышавшись, окончательно придя в себя, Олег стал искать акваланг. Прошло более двух часов, совершенно стемнело, но Днепр не хотел отдавать своей добычи.

– Может быть, завтра нам больше повезет? Приходите утром. Пораньше… А то в десять у меня работа с тренером, – виновато улыбнулась она.

Возможно, покоряющая эта улыбка все и решила тогда? Она была как открытие, как волнующее неповторимое откровение… До нее Олег просто не видел девушки, всей ее изумительной юной прелести.