Звезда бессмертия

Прошла секунда, другая, и вдруг оба вспомнили, поняли, чего от них ждет седоватый полковник с несколькими рядами орденских ленточек на левой стороне груди. Сделав шаг вперед и застыв по стойке “смирно”, оба четко произнесли:

– Служим Советскому Союзу!

Полковник снова усадил их в кресла.

– Нечто аналогичное нашли мы для вас и у себя. Мне поручили передать вам, товарищ майор, чтобы вы принимали водно-транспортный отдел. По субординации начальником его должен быть подполковник, но я уверен, что это звание вы получите очень скоро. Изучайте, пока лоции Днепра, Десны, Дуная, Южного Буга, Черноморского и Азовского бассейнов. Начальство наше сейчас в отпуске. Будет через восемнадцать дней. Тогда и награды вам вручат. Это в компетенции председателя комитета. А заместитель две недели с английской правительственной делегацией будет занят. Так что знакомьтесь пока спокойно с людьми, с Киевом. Осваивайтесь на новом месте. В вашем подчинении четырнадцать офицеров. Прапорщика Макашева оставьте в своем отделе.

– Да, – вспомнил он что-то и немного смутился. – Вы не против два-три месяца, пока сдадут наш новый дом, пожить вместе в одной квартире? Вы ведь оба холостяки… Вот и отлично! Ордер сегодня же можете получить в общем отделе.

…Он не помнил, что послужило толчком. То ли рев моторов повисших над заливом вертолетов, то ли неторопливо подходивший к катеру Гарькавый. Возможно, просто не выдержали нервы, а может быть, где-то далеко в подсознании уже сформулировалась четкая мысль о том, что теперь ему скрытно не уйти даже под воду, и мгновенно вслед за этой мыслью, теперь уже не подсознательной, а вполне определенной сработала защитная реакция – его реакция, много раз спасавшая в самых безвыходных, казалось, ситуациях: он машинально включил двигатель. Затем, увидев поданный с катера ракетами сигнал боевой тревоги, точным заученным движением одним ударом разбил капсулу дымовой шашки,

Путь к спасению найден! Единственный, один-единственный путь! Теперь все зависело от него, от его ловкости, от силы его натренированных мускулов, здоровья и выносливости легких, от его мужества и воли. Не обольщайтесь напрасными надеждами, дорогие “товарищи”, уже сам-то он себя никогда не подведет!

Направив катер к противоположному берегу залива, схватив обеими руками тяжелый котел, он уже свесил за борт ноги, готовясь соскользнуть с кормы в воду под прикрытием черного шлейфа. И тут злорадная звериная ухмылка разорвала в дикой гримасе его рот.

“Погодите, я устрою вам прощальный салют!”

Перегнувшись, Волдимар дотянулся рукой до плоского пакета. Включил часовой механизм.

“Минуту? Пожалуй, мало… Полторы будет в самый раз!”

И камнем ушел под воду.

Со страшным ревом что-то пронеслось справа от него.

“Катер Гарькавого”, – мелькнула догадка.

Он сделал несколько шагов вперед, но возникшая неожиданно под водой волна чуть не сбила его с ног. Почти рядом с ним, уклоняясь влево, мелькнул белый поплавок “Юлии”, напоминающий брюхо огромной акулы. Он взглянул на светящийся кружок компаса и пошел вправо, строго на северо-запад. Вот уже позади семьдесят шагов, девяносто… Где-то слева – оглушительный грохот. Страшно заломило в ушах, сдавило железными тисками грудь. Вперед, только вперед! Иначе – конец…

Он больше не считал шагов, чтобы не тратить на это последние силы, которые предательски покидали его. Воздух кончился. Наступало удушье. Еще шаг, еще хотя бы шаг…

Зеленые и желтые круги плывут перед глазами. Страшной тяжестью давит на руки котел. Он отбросил этот ненужный теперь кусок металла, и вдруг что-то упругое уткнулось ему в грудь. Камыш! Он дошел, он спасен!

…За окном стояла глубокая морозная ночь. Феофания спала, тускло мерцая редкими и ослабленными в этот поздний час огнями уличных фонарей. Олег зябко поежился, тихонько подошел к столу. Достав из пачки сигарету, старательно размял ее, а потом прикурил от изящной электрозажигалки.

Курить он начал в тот первый по-настоящему трудный в его жизни августовский день. До позднего вечера искали они тогда на берегу залива и в его водах то, что могло остаться после взрыва от катера и двух людей. Собрали в одно место рваные куски обшивки, оплывшие в страшном жару детали механизмов двигателя, спекшиеся бухты запасных тросов, разорванные, с обугленным содержимым банки консервов, прогоревшие остатки того, что было раньше кастрюлями, бачками, котелками, мисками, поварешками. Вблизи берега нашли пистолет подполковника Гарькавого с разорванной рукояткой. Видимо, в обойме от жара взорвались патроны. Однако ничего, что напоминало бы останки людей, обнаружено не было. И только утром следующего дня в ста двадцати метрах от места взрыва солдаты нашли в траве обугленный предмет, напоминающий кисть левой руки с часами на стальном браслете. Оплывшие стрелки показывали одну минуту шестого. Часы принадлежали подполковнику Гарькавому.