Звезда бессмертия. Книга 1

— На весь путь до линии нам нужно четыре минуты сорок три секунды. Ни больше, ни меньше. Мы должны пересечь ее ровно в десять часов и десять секунд. Когда же в таком случае наш собственный, так сказать, малый старт? — посмотрел Олег на стоящего рядом с ним Сережу.

— В девять часов, пятьдесят пять минут и двадцать восемь секунд! — мгновенно ответил тот.

— Молодец! — похвалил мальчика Олег. — Так и запиши в вахтенном журнале. Отныне ты его хранитель и наш… С каллиграфией-то у тебя как?

— Хоть профессорские дипломы заполняй, — охотно ответила за смутившегося парнишку Таня. — Я видела. И совсем без грамматических ошибок пишет. Только синтаксис иногда хромает.

— Вот и отлично, — улыбнулся Олег. — Синтаксис дело поправимое. Читать надо побольше и повнимательней. Читать и думать, почему в данном месте запятая или тире стоят. Значит, отныне ты хранитель вахтенного журнала и наш летописец. Мы все тебе при необходимости будем, конечно, помогать. Но главное — чтобы записывалось все до мелочей во времени и пространстве. Это значит, что перед каждой записью нужно ставить дату, точное время суток и по возможности местонахождение судна. Понял? Ну, а теперь давайте-ка снимать с палубы брезент. И побыстрее. А то у нас, как у космонавтов, — до старта в запасе только считанные минуты.

Все четверо в сопровождении Джека вышли на палубу и со сноровкой бывалых матросов стали освобождать ее от камуфляжа. Толпа на пирсе возле их стоянки заволновалась. Люди что-то кричали. Их веселые лица стали вдруг озабоченными. Олег узнал среди них Бартоло, Марио, Эвелино и других ребят, которые только полчаса назад передали им судно после почти суточной вахты.

— Неужели мы чем-то обидели их? — недоумевал Олег.

— Что ты, дорогой, ребята обеспокоены — не стряслось ли чего, спрашивают, не нужна ли нам их помощь и почему мы так опаздываем, — улыбаясь, переводила Таня.

— Тогда пошли вниз. Только ты, Танюша, как-нибудь успокой их, попросил Олег, но тут же сам, подняв сжатую в кулак правую руку, громко прокричал: Вива Куба! Вива фестиваль!

На пирсе раздались аплодисменты. Вновь заиграл оркестр. Но вдруг бурлящая весельем толпа замерла в немом изумлении. Никто на берегу так и не понял, откуда появились на этом странном судне высокие стройные мачты, когда и как вспыхнул он белоснежным убором парусов, мгновенно поймавших ветер. Но как только затрепетало на грот-мачте алое полотнище с серпом и молотом в левом верхнем углу, берег разразился бурей оваций. А тримаран «Семен Гарькавый», на корме и парусах которого отчетливо были видны крупные цифры «135», все больше набирал скорость и, казалось, уже не плыл-летел к линии страта, словно на крыльях.

Одну за другой он догонял бирюзовые волны, легко разрезал их гребни и, почти не раскачиваясь, без малейшего-крена под крепким утренним бризом шел вперед. Вот он достиг левого крыла выстроившихся парусников. В это мгновение над гаванью Сантьяго-де-Куба прогремел первый пушечный выстрел. Строгие судьи, внимательно следящие за началом регаты и готовые сурово наказать каждого, кто нарушит условия старта, зафиксировали, что в момент второго выстрела безнадежно отстававший перед этим парусник типа тримаран под регистрационным номером «135» выравнялся нос в нос со всеми остальными кораблями. Однако это продолжалось всего долю секунды. Не сбавляя, а, наоборот, все больше набирая скорость, тримаран под всеми парусами летел к линии старта. Секунда-и острые носы его поплавков пересекли заветную черту. Вторая-и этой черты коснулся нос гондолы. Еще немного — и станут напрасными усилия команды: ее просто отстранят от дальнейшего участия в регате. Таков закон. Суровый и непреклонный. Но ему не пришлось вступить в силу. Потому что в следующее мгновение над бирюзовым простором гавани Сантьяго прогремел третий пушечный выстрел.

Дул крепкий и ровный правый бакштаг[33], и «Семен Гарькавый» все еще продолжал набирать скорость, оставив далеко позади парусники остальных участников Регаты Свободы.

Справа по борту, словно в панораме, развертывались красочные берега небольшого острова, покрытого стройными тридцатиметровыми королевскими пальмами, толстоствольными пятидесятиметровыми сайбами с ярко-зеленой сочной листвой, приземистыми и пышными банановыми, а также многими другими деревьями ценных пород — красным, эбетовым (черным), розовым, кампешевым, шафрановым, цедреловым, бакаутовым, глянцевыми кустами лавра, зарослями можжевельника и подокарпуса, гигантскими папоротниками и орхидеями — тот самый остров-ключ, запирающий вход в бухту Сантьяго-де-Куба, которым вчера рано утром они любовались с борта «Антея».

Отсюда, с моря, он выглядел совсем иным — не плавающим среди бирюзовых вод зеленым пятачком с карминовыми крапинками черепичных крыш, а сказочно прекрасным, как и вся Куба, волнующая своей таинственной неизвестностью и экзотическим очарованием, пленяющая яркой, необычной красотой земля, которая снова и снова вызывает невольные возгласы восхищения даже у тех, кто уже неоднократно бывал здесь.