Звезда Даугрема

Зезва стоял на четвереньках и мучительно сплевывал черную горькую слюну. Все плыло перед глазами, предметы раздваивались. Он с хрипом сел, оперся руками и повернул голову. Ужас, ледяной и беспощадный, вновь завладел всем существом Зезвы.

Вачаб уже впился в несчастного простолюдина. Черная субстанция демона металась по дергающемуся телу, и подвывающий от голода монстр торжествующе булькал и разбрасывал брызги черной, бездонной воды. Зезва отполз к стене, прижался к холодному камню. Таисий метнул на него странный взгляд. Нестор заложил руки за спину и, не мигая, наблюдал, как тело эра взметнулось в воздух, распухло, расставило в стороны взбухшие ноги и руки. Лицо несчастного, похожее на почерневшую от гнили тыкву, поворачивалось из стороны в сторону, словно простолюдин хотел что-то сказать. Но из приоткрытого рта не доносилось никаких членораздельных звуков, лишь ползла черная пена и лопались пузыри. Безумные глаза, за которыми не было ничего, кроме черноты и ужаса, вращались, словно жернова. Руки и ноги подергивались, а грудь вздымалась, как будто несчастный по-прежнему дышал.

Зезва заметил, как дернулся Таисий, услышал, как гневно кричит Нестор, призывая младшего каджа к спокойствию.

Тело простолюдина выгнулось, замерло на несколько мгновений, затем резко распухло и с ужасающим треском лопнуло. Жуткий смрад заставил Зезва отвернуться к стене, но он тут же обернулся, закрывая ладонью рот и нос. Вачаб полз по остаткам несчастного, булькал, удовлетворенно подвывая. От тела его жертвы остались жалкие ошметки — чудовище поглотило эра почти полностью.

Нестор вскинул руки, забормотал, прикрыв веки. Вачаб лениво колыхался, затем медленно двинулся в сторону лужи, похожий на ползущий черный ковер с редкими, натужно вздувающимися пузырями. Таисий присоединился к собрату, закрыл глаза. Губы каджа, без единой кровинки, беззвучно шевелились. Еще несколько мгновений, и вачаб вполз в черную лужу, замер. Затем неуловимым движением взметнулся в высоту. Зезва вздрогнул, прижался к стене. Каджи не открывали глаз. Руки по-прежнему вскинуты к потолку и дергаются тонкие белые пальцы. Вачаб медленно опускался, словно куча черного теста. Наконец, последний пузырь вздулся и лопнул на темной поверхности лужи. Медленно, очень медленно каджи опустили руки. Из-за головы Нестора осторожно «выглянул» дзап, за ним второй, третий. Таисий снова бросил на Зезву странный взгляд.

— Я хотел убедиться, — громко сказал Нестор, набрасывая капюшон и делая три шага к стене, где скрючился ныряльщик.

Кадж подбоченился и уставился на пленника, чуть склонив голову к правому плечу. Таисий неслышно стал рядом. Глаза с поволокой смотрели на человека холодно и бесстрастно. Или же, устало подумал Зезва, ему только так кажется… Голова по-прежнему раскалывалась, в глазах метались темные пятна.

— И я убедился, — задумчиво заключил Нестор, покосившись на Таисия. — Почему ты все время молчишь, молодой рыцарь? Язык отнялся?

Зезва заворочался, стиснул зубы и, опираясь рукой о стену, поднялся. С вызовом взглянул прямо в темное пятно капюшона. Оттуда донесся тихий смех. Таисий пожал плечами, его странные глаза чуть расширились.

— Как я и предполагал, — продолжал, смеясь, Нестор, — создание из смежных сфер не сумело тобой полакомиться. Хоть и старалось! А еще я убедился, что мы с Таисием не сможем забрать тебя в порт и перенести куда-либо дальше, чем соседний с монастырем лес. Молчишь и молчишь… Ну прямо как брат Таисий, клянусь Пламенем!

Таисий снова повел плечами, словно судорога прошла по его телу. Зезва сплюнул черную, вязкую слюну. В голове немного прояснилось.

— Ныряльщик, реликт, мутант! — опять засмеялся Нестор. — О, Пламя, судьба такая насмешница! Не так ли, брат Таисий?

Младший кадж молча кивнул. Нестор со вздохом покачал головой. Один из дзапов быстро высунулся из капюшона, и тут же спрятался. Зезва упрямо молчал, глядя в пустоту между двумя змееголовыми.

— А смерти ты боишься, рыцарь из Горды?

Зезва посмотрел на Нестора, но тут же отвел взгляд.

— Боишься, я же чувствую. Я тоже боюсь.

Ныряльщик безмолвствовал. Тяжелая капля ударилась о поверхность лужи, и Зезва невольно вздрогнул. Разошлись слабые круги, лужа задрожала.

— Вачаб ушел, человек. Наелся.

Нестор умолк и некоторое время вглядывался в пленника, словно хотел заглянуть в самую его душу.

Наконец заговорил, негромко и как-то отвлеченно, но Зезва вспыхнул, вскинул голову.

— Ах, ах, молодой рыцарь из Мзума… Славное Солнечное королевство Мзум, ах… Которое проклинают к северу и югу от Цума! Я вижу ярость в твоих глазах, Ныряльщик Зезва. Проклинают не только здесь, но и соседних странах: Рамении, Элигере, Арране, даже в Пространстве Кив. Что? Ах, Пламя, огонь презрения и недоверчивости в твоем взгляде! Знай же: народ пересказывает друг другу про зверства мзумских карателей, про сожженные дотла села и города, про виселицы и колья вдоль дорог, про целые овраги с мертвыми телами несчастных душевников! Ужасается простой народ в Рамении и Баррейне, да, да… Снова гнев, рыцарь?

— Лжешь, соплеголовый, — выдохнул Зезва, — лжешь!