Звезда Даугрема

Аристофан лишь махнул рукой, указывая в сторону дома, где они ночевали. Всадник сдвинул брови, но не двинулся с места.

— Аристофан, твою мать! — услышал слуга сварливый голос тевада. — Пока ты кого-то позовешь на помощь, я уже Ашары приступом возьму, баран ты этакий!

На Мурмана было страшно смотреть. Весь в крови, в одних подштанниках, черных от крови. Царапины на плече и руках. Рассеченная бровь. Аристофан охнул и подскочил у теваду. Тот отмахнулся, сплюнул в снег. Вытер кровь тыльной стороной руки. Смерил взглядом рыцаря и обступивших его солдат.

— Ну, докладывайте обстановку, олухи!

— С кем имею честь? — высокомерно осведомился рыцарь, подбоченившись. Аристофан рассмотрел его внимательнее. На могучих плечах всадника сидела крупная, гладко выбритая голова. Лишь сзади свисала небольшая рыжеватая косичка. Чуть раскосые серые глаза смотрели надменно, а крючковатый нос с хищными ноздрями словно нюхал воздух, на манер волка.

— Представься первый, господин баррейнец, — властно проговорил Мурман. Аристофан вздрогнул. Баррейнец! Вот откуда акцент.

Рыцарь несколько мгновений смотрел на мзумца, поигрывая палицей. Мимо бежали солдаты. Где-то испуганно завывала женщина. Надрывались собаки. Интересно, подумал Аристофан, почему псы не учуяли ыгов?

— Лев Аскерран, сын Столпов Баррейна, — заговорил, наконец, всадник, — из рода Великих Львов, Повелителей Темного Моря.

Аскерран умолк, вопросительно глядя на тевада. Тот фыркнул.

— Мурман, тевад Верхнего тевадства, гамгеон Горды и прочая и прочая. Ты удовлетворен, Лев Аскерран? Ради всех богов, давай быстрее! Вы, баррейнцы даже в пасти Кудиана будете все формальности соблюдать?

Баррейнский рыцарь повел плечами и соскочил на землю. Аристофан услужливо взял поводья черного жеребца. К его удивлению и вопреки всем слухам про высокомерность южан, Аскерран благодарно кивнул.

— Я — представитель Столпов Баррейна в торговом доме Барра в этом замечательном городе, — рыцарь резко вскинул голову, и косичка потешно взлетела над плечами. — Услышав шум и крики, выскочил во двор. Вынужденно принял командование мзумскими солдатами.

— Четверо вонючих ыгов пытались прирезать меня с Аристофаном, — скривился Мурман, — но я им жопы на головы натянул, уф!

— Беспримерная храбрость делает тебе честь, тевад Горды, — поклонился баррейнец.

— Еще бы, мой друг с Юга, — саркастически усмехнулся наместник. — Ведь я — наихрабрейший тевад из всех живущих.

Подбежал запыхавшийся солдат, вытянулся перед Мурманом. Вид у него был неважный: грязная одежда, темные кровавые пятна на штанах, и свежая царапина поперёк лба.

— Говори, — вздохнул тевад.

— Светлейший, отряд ыгов проник в город с севера и…

— Я предупреждал Антана, предупреждал! — яростно сплюнул Мурман.

— …несколько десятков, не больше, светлейший тевад. И они…они…

Солдат испуганно втянул голову в плечи. Мурман засопел. Вместо солдата ответил Аскерран.

— Основная группа атаковала ваши посты по всей северной линии города. Затем было осуществлено нападение на дом, в котором держали пленного.

— Что?! — взревел Мурман.

— Нам удалось лишь настичь прикрывавших отход смертников, — залепетал солдат. — Посекли их всласть, ваше тевадство, ага!

— Ага?! Ага, ты, бараний хер?! Взяли кого живого? Нет?! А-а-а… — Мурман схватился за голову. — А-а-а, козодрючеры сраные… безмозглые…

Мимо протарахтела телега, которой управлял испуганный эр в потертом полушубке. Два солдата с плохо скрываемой радостью принялись забрасывать его вопросами, изредка оглядываясь на разъяренного тевада.

— Где Антан? — спросил Мурман, опершись о меч. — Аристофан, да отойди ты со своей вонючей тряпкой! Отойди, я сказал, едрит твою мать!!

— Гамгеон с охраной проверяет посты на южной и восточных окраинах, — улыбнулся Лев Аскерран. — Южное направление это море. Господа солнечники опасаются вражеского десанта?

— Достойный Лев весьма проницателен, — сузил глаза Мурман. — Передо мной бывалый воин, э?

Баррейнец снова поклонился. Аристофан снова подступил к теваду с тряпкой, вымоченной в чаче, который удалось добыть у одного из солдат. В этот раз тевад покорно вытерпел, пока лакей протирал его царапины и разбитое лицо. Лишь зашипел, когда чач стал разъедать ранки. Какой-то арбалетчик притащил меховые накидки, одну из них набросил на плечи тевада. Вторую забрал себе синющий от холода Аристофан. Что касается рыцаря из Барры, то он от одежды отказался.

— Смею предположить, господа, — произнес Лев Аскерран чуть погодя, — непростой был у вас пленник, раз уж ыги решились на столь дерзкий рейд.

— Это и барану понятно, — проворчал Мурман, крутя ус.

— А я, — поклонился рыцарь, — могу лишь восхититься дерзновенностью плана противника, замечательно спланированной атакой и его храбростью!

Чуть прищурив левый глаз, Мурман долго рассматривал баррейнца. Затем медленно кивнул.

— Ты прав, достойный Лев. К сожалению… Аристофан? Я голоден! Господин рыцарь, приглашаю тебя позавтракать. Утро удалось на славу, твою мать!

* * *