Звезда для Наполеона

Со своего места Марианна могла видеть только ее спину, но серое платье и растрепанный шиньон не позволяли ошибиться. Женщина была небольшого роста, хрупкая, но держалась прямо, как шпага. Вооруженная тяжелым серебряным канделябром, она и в самом деле обходила большой зал, а сейчас остановилась перед камином. Марианна увидела, как она подняла свой светильник, осветив пустующую верхнюю часть. Раздался короткий сухой смех, такой издевательский, что у молодой женщины исчезло всякое сомнение, что она видит воровку. Но кто эта женщина и что ей здесь нужно?

Ужасная мысль промелькнула у нее в голове. А что, если незнакомка принадлежит к шайке Фаншон-Королевской-Лилии, напавшей на ее след? Кто может поручиться, что остальные бандиты не находятся в особняке, что перед Марианной не возникнет сейчас ужасная старуха с дьявольской ухмылкой и со своими приспешниками: отвратительным. Рекеном и трупообразным Кисляком? Ей уже почудилось постукивание клюки по плиткам вестибюля.

Но внезапно Марианна отбросила раздумье и рванулась вперед, движимая более сильным побуждением, чем рассудочность. Женщина отошла от камина и приблизилась к занавесям с явным намерением поджечь их! Перебежав зал, Марианна направила пистолет на неизвестную, затем холодно спросила:

— Вам помочь?

Поджигательница с криком обернулась. Марианна увидела лицо неопределенного возраста, без следов красоты, которое, вернее, могло бы быть красивым без вызывающе огромного носа, затмевавшего все остальное. Сухая темная кожа туго обтягивала скулы. Густые пепельные волосы казались слишком тяжелыми для маленькой головы, а глаза чистой синевы округлились с таким выражением страха, что у Марианны сразу исчезли всякие опасения. Таинственная авантюристка точно походила на испуганную курицу. Спокойно, но не переставая держать ее под угрозой оружия, Марианна подошла к ней, но, к ее величайшему удивлению, та в ужасе попятилась, отталкивая дрожащей рукой что-то устрашившее ее.

— Пьер! — пробормотала она. — Пьер! О… мой бог!

— Вам плохо? — приветливо осведомилась Марианна. — Да поставьте же этот канделябр, вы подожжете дом!

Женщина подчинилась. Не сводя с Марианны почти вышедших из орбит глаз, она поставила канделябр на какую-то мебель настолько дрожащей рукой, что дерево прорезонировало. Зубы у нее буквально щелкали, и Марианна подумала, что это довольно странное поведение для человека, одержимого такими свирепыми идеями. Она в замешательстве разглядывала незнакомку. Эта женщина, должно быть, безумна.

— Не будете ли вы любезны сказать мне, кто вы и почему хотели устроить здесь пожар?

Вместо ответа та, в свою очередь, спросила, но таким дрожащим голосом, что ее с трудом можно было понять:

— Ради… всего святого! Кто… кто вы, вы сами?

— Хозяйка этого дома.

Незнакомка пожала плечами, по-прежнему не отрывая глаз от лица Марианны.

— Это невозможно. Ваше имя?

— У вас нет ощущения, что вы перепутали роли? Мне кажется, что это скорее я должна спрашивать. Но я охотно отвечу вам. Меня зовут Мария-Стэлла. Я певица и через несколько дней выступаю в Опере. Вы удовлетворены? Не двигаться!..

Но странная женщина, не обращая никакого внимания на направленный на нее пистолет, закрыла глаза и провела по лбу дрожащей рукой.

— Я сошла с ума! — прошептала она. — Мне пригрезились. Я подумала… но это только оперная певичка.

Ее невыразимо презрительный тон пробудил в Марианне гнев.

— Вы ни искали здесь? Ведь портрет уже украден.

Пренебрежительная улыбка пробежала по губам незнакомки, таким бледным и узким, что, казалось, будто их совсем не существует.

— Откуда вы знаете, что это сделала я?

— А больше некому. Куда вы его спрятали?

— Это вас не касается. Портрет принадлежит мне. Он является семейным сувениром!

— Вот как? — на этот раз пришел черед удивиться Марианне. — Какой же семьи?

— Моей, конечно! Я толком не пойму, почему это может интересовать итальянскую певичку, но этот особняк принадлежит моей семье. Я подчеркиваю «принадлежит», потому что долго вы его не удержите. Говорят, что в честь своей скорой свадьбы с племянницей Марии-Антуанетты Наполеон помышляет вернуть награбленное у эмигрантов имущество.

— И из-за этого, без сомнения, вы хотели сжечь этот дом?

— Я не хотела, чтобы жилище, где Ассельна жили и страдали, служило сценой для кривляний девки из театра. Что касается моего имени…

— Я вам его сейчас назову, — оборвала ее Марианна, поняв, наконец, кто перед нею. — Вас зовут Аделаида д'Ассельна. И я скажу вам еще кое-что: сейчас, когда я вошла, вы смотрели на меня с каким-то суеверным ужасом, потому что были поражены сходством.

— Может быть, но это было заблуждение.

— Ну ладно! Смотрите же лучше!

И Марианна, в свою очередь, схватив серебряный канделябр, поднесла его к своему лицу.

— Посмотрите на мое лицо, губы, цвет кожи. Принесите портрет, который вы забрали, и сопоставьте со мной. Вы ясно увидите, что я его дочь!

— Его дочь? Но как…

— Его дочь, говорю я вам, дочь Пьера д'Ассельна, маркиза де Вилленев и Анны Селтон! Меня зовут не Мария-Стэлла, это только псевдоним. А зовут меня Марианна-Елизавета д'Ас…