Звезда Энцелада

Хватаю контейнер – слишком тяжёлый, чтобы совершить необдуманный поступок. Но моё решение из другой серии, это зерно слишком долго зрело и сейчас упало в самую благодатную почву. Это решение – конец привычного, фатальный конец старого и начало новой жизни. Жизни, которая больше всего соответствует мне сегодняшней и настоящей.

Целую вечность еду в лифте и бегу к стоянке, обнимая контейнер, бомбардируемая дружелюбными взглядами. Все давно привыкли к моему безумному виду во время посещения очередных идей, и удерживаются от вопросов.

Устраиваю «аквариум» на переднем сиденье, глажу его бок. Медузы не реагируют. Завожу машину, приговаривая: «Потерпите, дорогие, потерпите», будто бы им есть дело до моих телодвижений.

На шоссе дикие пробки, и я злюсь, страдая от безысходности. Дорога до ракетного комплекса занимает неоправданно много времени. С современной техникой и возможностями до Луны теперь добраться быстрее, чем до соседнего города.

Оказавшись, наконец, на пустынной улице, я давлю на газ и отдаюсь скорости и свободе. Рыжие огоньки фонарей на обочине сливаются в одну яркую линию.

Далеко впереди раздаётся оглушительный грохот и звон разбившихся стёкол. Следующий участок пути открывает мне чудовищную картину – две машины, столкнувшиеся друг с другом, разбиты практически всмятку. Они стоят, вжившись друг в друга, дребезжат своими изуродованными телами, источая дым и ужас.

Я набираю номер скорой помощи, одновременно тормозя и выпрыгивая наружу.

Пассажиры первой, их трое, не подают признаков жизни. Во второй (она выглядит немного целее) за рулём, едва постанывая, полулежит молодая женщина, её лица практически не разглядеть из-за подтёков крови, а из ощерившейся пасти салона на меня смотрят обезумевшие детские глазёнки.

Сама не успеваю понять, как вырываю дрожащего ребёнка из недр машины. Устроив его в безопасной тиши своего салона, с трудом высвобождаю женщину из покорёженной груды металла.

Телефон продолжает отплёвываться механическим голосом робота, и я срываюсь с места – ближайшая больница в четырёх километрах, так будет быстрее.

В приёмном покое к нам бросаются санитары.

– Имя, адрес! – требует дежурная сестра.

– Срочно позовите врача! – ору я в ответ.

Сестра безуспешно сканирует отпечатки пальцев и радужку глаз еле живой потерпевшей. Я замечаю её тонкие руки и слышу прерывистые хрипы.

– Мы не можем идентифицировать её личность!

– Вы здесь все с ума посходили?

Мне кажется, что я сейчас к чертям разнесу всю эту больницу с дурацкими правилами и нелепыми порядками, но меня удерживает маленький мальчик, измазанный в крови, повисший на моей ноге и по-щенячьи поскуливающий.

Кажется, где-то в своём развитии мы свернули совсем не туда и вкладываем бешеные деньги в мечту, взираем жадными глазами на далёкие неприступные планеты, вместо того, чтобы сделать свой дом безопасным и отзывчивыми – его жителей.

То ли личность удаётся идентифицировать, то ли остатки совести плещутся даже в этих исполнителях прогнившей системы, но женщину увозят в операционную.

Всю ночь я сжимаю в руках маленькое вздрагивающее тельце и глажу, успокаиваю, шепчу и обещаю. Может быть, и нужна я была именно для того, чтобы однажды оказаться в нужном месте в нужное время и помочь неокрепшей психике справиться, а не для того, что я сама себе напридумывала, называя ценностями и целями…

Вспоминаю ту далёкую страшную ночь, когда мы остались без мамы. Мне было всего четыре, и я не полностью понимала, почему улыбка больше не освещает папино лицо, а в уголках глаз дрожат слёзы.

– А мама к нам ещё вернётся? – спросила я, кусая пальцы.

– Мама выбрала самую яркую звезду, – сказал папа, показывая на небо. – Оттуда она будет посылать тебе всю заботу и нежность, которую дарила дома. Звёзды никогда не подводят, Соня.

Я беру на руки поникшего мальчика и подношу к большому окошку в конце коридора.

– Что бы ни случилось, смотри на звёзды, – шепчу я. – Они берут на себя часть нашей боли и очищают душу. Если звёзды на небе, значит, всё будет хорошо.

Время течёт невыносимо медленно, мозг отказывается оценивать всё происходящее. Я с трудом соображаю, какое сейчас время суток, сплю я или бодрствую. Но когда в коридоре появляются люди, к которым бросается мальчик, я чувствую свою миссию выполненной. Миссию номер один.

Из палаты выходит врач, вытирает испарину, снимает перчатки и с уставшей полуулыбкой разрешает родственникам войти.

Я впитываю глазами успокоение, разлитое по детскому личику и покидаю это место.

Остаток дороги до ракетного комплекса проходит без происшествий. Кажется, больше ничего не мешает мне осуществить миссию номер два.

Когда мой отец летал в космос, это казалось таким далёким, почти невозможным – совершить самостоятельный пилотируемый полёт на компактном сверхскоростном корабле и вернуться из космоса быстрее, чем сходить в магазин за запасом продуктов. Ну, почти. Новейшие разработки были испытаны несколько раз, но сегодня я хочу подкинуть «Цианее» новое испытание.