Звезда Горна

Море… Господи, как же я люблю его вечную красоту и вечную изменчивость. Море может ласково плескаться у самых ног, а может гневаться и биться о прибрежные скалы громадными валами. Может кружить кораблики и забирать их в свою пучину. Но как же сладко пахнет берег, когда ты не был на нем несколько месяцев. И вот еще не видишь его, он еще за горизонтом, но уже чувствуешь его запах. Они стоят друг друга: море – чтобы в него уходить, и берег – чтобы на него возвращаться…

Следующий тракт следовал на юго-восток и назывался Караскерским. О нем я еще ничего не мог сказать, кроме того факта, что проходил он через плодородную степь, занимавшую всю юго-восточную часть Империи.

И последний тракт, Коллейнский, доходил до города Коллейна, расположенного у самых Суломских гор. Я как-то спросил у Анри, не родом ли он из тех мест, слишком уж созвучно – Коллейн и Коллайн. Он ответил, что родился в окрестностях Южного Мулоя.

Мне сразу вспомнилось, как, возвратившись ранним утром в свой дом после его именин на берегу озера, я застал его сидящим за столом с разложенными на нем бумагами. Это были документы на собственность его родового поместья и являлись моим главным подарком. Поместья Анри лишился еще в далеком детстве, когда остался без родителей. Опекуном Коллайна стал герцог Пулойский, который позаботился о том, чтобы прибрать имение в свои руки. Герцог дал Коллайну неплохое образование, но не по доброте душевной – просто Анри и родной сын герцога были сверстниками, и преподаватели обучали их в равной мере.

Затем Коллайн долго пребывал в свите герцога, все же надеясь получить поместье обратно, но тщетно – дальше обещаний дело так и не пошло. Наконец они здорово рассорились, и Анри пустился в свободное плавание, которое продолжалось несколько лет, пока не влип в какую-то историю, в подробности которой так меня и не посвятил. Но я не очень беспокоился на этот счет, поскольку знал его как человека чести.

Поместье это, рассказывал Анри, представляет собой захудалую деревеньку с клочком неплодородной земли и большим каменным домом, давно пришедшим в запустение.

Когда я застал Коллайна в его комнате с документами, подтверждающими его собственность на имение, на глазах у него блестели слезы. Я попытался незаметно ретироваться, но Анри попросил остаться. Немного помолчав, он спросил:

– Почему?

– Что «почему», Анри? – Мне действительно был непонятен его вопрос.

– Почему ты сделал это, де Койн? Ведь я знаю, что ты никогда ни о чем не просишь ее величество – об этом даже в обществе немало пересудов. Почему ты попросил ее именно об этом? Ведь герцог достаточно весомая фигура, и ее величеству не совсем удобно лезть в такие дрязги, тем более что дело касается какого-то мелкого барона?

Я помолчал минуту, обдумывая ответ. Янианна, когда услышала эту просьбу, немного разволновалась. Ведь дело обстояло именно так, как только что сказал Анри. Она тоже задала вопрос – зачем мне это нужно? Еще Яна сказала, что для меня лично она сделала бы все, что угодно, но здесь кто-то совершенно чужой, почти незнакомый. Я ответил, что Анри – человек, который, не задумываясь, спас мне жизнь, рискуя собственной. И у него есть мечта всей жизни, а я даже не прошу, просто спрашиваю – возможно ли такое в принципе?

– А у тебя какая мечта всей твоей жизни? – спросила она.

– Хочу быть твоим единственным мужчиной, ровно столько, сколько мне отпущено в этой жизни, – не задумываясь, ответил я…

– Ты неправ, Коллайн. Я ведь не просил Янианну, я просто поинтересовался, есть ли возможность вернуть поместье его законному владельцу. Оказалось, что это возможно, вот и все.

Анри с сомнением покачал головой. Уж кому, как не ему, знать о такой возможности. Чтобы переменить тему разговора, я задал вопрос сам:

– Что ты теперь намереваешься делать? Немедленно отправишься в имение?

Коллайн покачал головой:

– Нет. Сейчас очень много дел, требующих немедленного разрешения. Хорош я буду, отблагодарив тебя таким образом…

Мы едем уже неделю и три дня, еще через два должен показаться Монтенер, далеко не самый мелкий город, в котором у меня уже есть собственный заводик, скорее даже мастерская по производству все тех же зеркал. Там я запланировал сутки отдыха. Пока все идет по графику, мы даже немного опережаем его. Справа блестит широкая полоса Арны, полноводной реки, пересекающей всю Империю с севера на юг, протекающей рядом со столицей и впадающей в Тускойский залив. Гроугент как раз и расположен в устье этой реки.

Арна величаво несет свои воды, иногда разливаясь широкими плесами. После Монтенера река изменится, рассказал Нектор, неоднократно бывавший здесь за время службы. Течение будет более быстрым, появятся перекаты и пороги, река станет несудоходной. После Монтенера останется половина пути к Тромеру, месту, откуда начнется наша экспедиция в стойбища вардов. И дорога изменится: покрытие из каменных плит только до Монтенера, затем начнется грунтовка, одно название, что тракт.