Звезда и ключ Индийского океана

В условиях сложной политической обстановки в стране люди стремились познать основы научного коммунизма. чтобы набраться мудрости и силы. Особенно много среди посетителей было молодых маврикийцев. Мы отвели в зале место, где можно было посидеть и ответить на их вопросы.

К концу недели осталось только несколько изданий на хинди, да технических книг, в основном по тем отраслям, которых на Маврикии нет.

В четверг, на четвертый день работы выставки, в порту была объявлена забастовка. Положение в столице обострилось. Нужно было сворачивать работу, и мы сделали это с легким сердцем, поскольку почти все уже было продано.

Два месяца спустя я побывал в Роз-Беле. Проезжая мимо сахарного завода, с чувством удовлетворения увидел на ограде афишу, синяя краска которой уже выгорела на солнце. Но английские слова, призывающие читать русскую классическую литературу, были различимы. Сохранились и контуры старинного петербургского фонаря и профиль нашего великого поэта.

И вот настало время

И вот настало время поговорить о праздниках. Их много на Маврикии, и празднуют их охотно. День независимости, День Организации Объединенных Наций, День труда, католические, мусульманские, китайские праздники и, наконец, самые массовые — фестивали индомаврикийцев.

Иногда маврикиец и не знает, благодаря какому очередному празднику он может остаться дома и не идти на работу. Пасха или китайский Новый год мало что значат для приверженца индуизма, но такой уж порядок на острове, праздник каждой общины — день отдыха всех маврикийцев.

В год 23 дня праздников, а в большинстве стран Европы — от 6 до 10 дней. Экономисты подсчитывают, во что обходится стране один нерабочий день, но дальше дискуссий дело не идет. Каждая община сохраняет свои традиции, и трудно себе представить, чтобы, например, католики согласились работать на Рождество или Пасху.

В январе празднуется Кавади. Тамилы устраивают шествие в честь бога Субраманиама. Я наблюдал за одним таким шествием, и первыми, на кого я обратил внимание, были люди с оголенным торсом и с проткнутой острыми длинными иглами кожей груди. Некоторые с трудом передвигались на негнущихся утыканных гвоздями сабо. Этих людей, добровольно принявших на себя тяжкие муки, сопровождают нарядно одетые мужчины, женщины, дети.

Шествия обычно начинаются в 10–11 часов. Их конечный пункт — тамильские храмы, расположенные на возвышенных местах, на склонах гор.

Я жил в Кюрпипе, недалеко от Ботанического сада, через который протекал небольшой ручей. В день Кавади в этом саду собираются тамилы. Среди них были и такие, кого специально готовили к испытаниям, — мужчины всех возрастов. На берегу ручья за небольшой ширмой им пронзали кожу на груди, спине, протыкали насквозь щеки, нос.

Вскоре в саду появился автомобиль с громкоговорителем на крыше. Раздалась музыка и песнопения, за автомобилем начали выстраиваться участники процессии. На плечи они подняли кавади, сооружение в виде арки из бамбука, украшенное гирляндами цветов. Внизу к аркам были прикреплены небольшие керамические сосуды. В них содержалось приношение богу Субраманиаму, сыну Шивы, одного из главных богов индуистского пантеона. По индийской мифологии, первым, кто поднимал тяжелую ношу на гору Палаш в Южной Индии, где живут тамилы, был гуру Индумбан. По его примеру тот, кто донесет кавади с приношениями до храма, заслуживает прощения за свои грехи, очищения от всего злого и нечистого.

В храм приносят в сосудах молоко, сок кокосовых орехов, бананы, лимонный сок. Перед праздником торговцы поднимают цены на фрукты и молоко в полтора-два раза: увеличение спроса ведет к повышению цен.

В середине дня мне нужно было поспеть в Катр-Борн, городок, прижавшийся к подножию Кор-де-Гард. На одном из крутых склонов выделялся светлый тамильский храм. Он был одним из центров паломничества в сегодняшнем празднике. К подножию горы стекались процессии. В этой толпе была и группа тамилов, которую я видел в Ботаническом саду в Кюрпипе.

Крутая лестница с бетонными перилами вела к широкой площадке перед храмом, где собралось множество любопытных. Процессии медленно приближались. Лестница, ломаной линией поднимавшаяся вверх, была оккупирована зрителями. Я поднялся по ней на площадку. Вокруг раскинулась прекрасная панорама: справа — изумрудные поля сахарного тростника; прямо — кратер вулкана Тру-О-Серф и его склоны с красивыми виллами городка Флореаль; слева, у самого подножия — утопающие в садах дома Катр-Борна.

Все прилегающие к склону горы улицы были запружены народом, поток становился особенно широким у небольшого храма, от которого начиналась лестница, ведущая к главному святилищу.