Звезда и шар

Чутье сработало одновременно с инстинктом самосохранения. Одним движением он подмял под себя упавший тюк, встал на него правой ногой и вытянул левую из хлюпнувшей вязи. Мешок за спиной продолжал держать, позволяя, откинувшись на него спиной, вывернуться на тропу, прежде чем затопленый тюк ушел навсегда из-под ноги в бездонную глубь.

Леха выполз на косогор и оглянулся. Поверх пузырящейся ряски, как будто уже зная о своей участи, косо плавала кепка. Только сейчас отдельные участки коры головного мозга, еще не затронутые никотинно-алкогольной дегенерацией, начали включаться. Леха зарычал и издал несколько нечленораздельных звуков, среди которых можно было бы разобрать матюки, если бы у него неожиданно оказались слушатели.

Там, в глубине, лежало то, что к вечеру могло оборотиться литром чистейшего девяностодевятипртоцентного спирта. С час просидел он тихо, давая обсохнуть штанам, потом тронулся в путь. Проходя мимо осинника, Леха почуял движение, потом услыхал треск сучьев и затаился, ожидая медведя. Летом медведей можно было не опасаться, они были сыты кореньями и ягодой, но даже и сытому медведю могло придти в голову проверить встречного на стойкость, поронув спину острыми, как акульи клыки, когтями.

Это был не медведь. Из лесу, гулко громыхая толстостенными и негнучими, как железобетон, сапогами, вышли двое. Они прошли совсем рядом с его кустом, громко разговаривая и смеясь. Пришлые... Леха никогда не мог разобрать их чудного говора. Слова были вроде понятные, и матюки попадались часто, но смысл неизменно ускользал, как в новостях, передаваемых по местному радио. Собственно, сейчас он и не пытался понять суть разговора. Леха не мог отвести глаза от висящих у тех за спинами брезентовых рюкзаков, туго набитых ягодой, проступающей мелкими волдырями сквозь брезент.

Очень простая мысль, "тут поболе будет, чем утопло, самих в трясину", заставила его опустить руку к сапогу и медленно вытянуть нож из-за голенища. Убивать Лехе приходилось. И на лесосплаве, и до того, в армии, а после - в зоне.

-- Тихо! -- вдруг сказал старший, тот что покрепче, и обернулся.

-- Чего там? -- спросил второй, молодой.

Леха застыл, слившись с кустарником, не шевеля ни единым мускулом.

-- Может, медведь. -- сказал тот, глядя, казалось бы, прямо Лехе в глаз.

-- Да ну, Геннадий Алексеевич, какие тут медведи!

-- Какие, какие, медведеобразные... Нет, почудилось.

Они скрылись за изгибом тропы. Леха не пошел следом. Он узнал молодого, это ему он сам нес сейчас клюкву для обмена.

Из дневника Каменского

Самое лучшее место - лес. Здесь никого нет. Здесь ты один на один с собой и с мирозданием. Чем так манит лесная дорога? Наверное тем, что последний ее изгиб перед исчезновением в чаще, воспринимается как граница. До нее - наш мир, за ней - все что угодно, чудеса, лешие и русалки. Сколько я ни взрослел, так и не смог отделаться от ощущения бесконечности леса, ощущения нелогичного но неистребимого. А где бесконечность, там может быть самое невероятное.

В последний день нас на автобусе забросили в бор. Я сразу удрал ото всех. Лес не терпит групп, он закрыт, глух и темен. Только одному можно увидеть просвет. Пошел страшный ливень, но мне повезло - нашел старый дощатый навес. Дождь встал стеной, тропа по которой я бежал от него, спряталась в его теле обоими концами и слилась с беспредельностью.

Я просидел там два часа. Мокрые, плохо обструганные доски и бревна навеса, огромная лужа, слепая от пузырей, несколько кустов, деревьев, мох все это замкнулось внутрь, захватив на этот раз меня - случайного свидетеля.

Граница - огромные, расплывчатые силуэты сосен, за ней - вечность и сны. Там, где дорога утыкалась в скорлупу дождя и изчезала, пелена была светлее и манила. Я пошел на этот свет с полным ощущением чуда, с верой во взаимопроникновение миров.

Пробуждение - гудок. Автобус стоял на опушке, не просто закрыв вырезав кусок поля и неба, заняв их место во вселенной. Внутри был город пыль и бензин, ржавое железо под облупившейся краской - тоже капсула, замкнутый мирок.

67.

-- Что вы, что вы, -- закричал Мойше громким шепотом, -- заберите скорее!

Саша схватил папку, которую он только что положил на книги, -- А что такое?

Квартира была наводнена книгами. Книги были везде, на полу и на холодильнике, в шкафах и на шкафах. Единственный столик в прихожей был покрыт толстым слоем книг с названиями на разных языках.

-- Вы же положили папку на Тору!

-- Простите пожалуйста, -- прошептал Саша в ответ, -- Я не знал.

Из гостинной доносились голоса, иногда слышна была английская речь.

-- Проходите сюда, пожалуйста.

Саша прошел. В гостинной было тесно. Люди стояли и сидели вокруг стола, на котором лежал ворох импортной одежды. В углу стояли транспаранты с надписями "Решения Венской встречи - в жизнь!" и "Отпустите нас на Родину!".

-- We are all going to be there to support you and to take pictures, -сказал высокий человек с аккуратной короткой прической -- and the BBC crew is ready.