Звезда Ирода Великого

Гиркан взглянул на дверь, его правая рука оторвалась от подлокотника кресла и застыла на весу.

— Не говори так громко, — с тревогой прошептал он. — Твоим родным в их положении трудно будет принять наш разговор.

— Прости, дядя, — виновато шепнула Мариам, — я не хотела.

— Ты повторяешь чужие слова, — продолжил Гиркан с горечью. — Ирод не враг вашего дома и не враг нашего рода. Его отец, Антипатр, верно и доблестно служил еще моему отцу, царю Александру, потом перешел ко мне, старшему сыну, и мне ни разу не в чем было упрекнуть его. И Ирод служит мне, как его отец и братья. Он преданный соратник и отважный воин и, несмотря на молодость, обладает тонким и гибким умом. Больше скажу, мудростью.

— Но он идумей, дядя, — вдруг произнесла Мариам и сама испугалась того, что сказала.

— Да, идумей, — спокойно подтвердил Гиркан, и впервые за весь разговор в его глазах мелькнуло нечто, похожее на твердость. — Но его мать, Кипра, из старинного аравийского рода, близкого к царскому. — Он вздохнул и продолжил: — Кроме него, я не вижу никого, достойного тебя. Или он тебе не нравится? Или, может быть, он противен тебе? Если так, скажи прямо, и я…

Он недоговорил и резко повернул голову к двери. Она приоткрылась — в узком проеме стояла Юдифь: прямая, строгая.

— Ты мне нужна, — сказала она холодно, и дверь закрылась.

Мариам вскочила и села снова. Гиркан тяжело встал на ноги.

— Мы договорим в другой раз. Но скажи, он не противен тебе?

— Нет, нет, — торопливо проговорила Мариам, будто боялась, что дядя уйдет, не услышав ответа.

16. Поворот

После убийства Александра Антипатр с Иродом спешно покинули Дамаск и вернулись в Иерусалим. Еще по дороге у них произошел разговор о Мариам. Антипатр начал первым.

— Ты сделал хороший выбор, — сказал он Ироду, — но тебе придется подождать.

— Почему, отец? — спросил Ирод. — Разве препятствия к этому не устранены?

— Устранены, — согласился Антипатр, но лицо его приняло самое озабоченное выражение.

— Тогда что же мне может помешать? Аристовул и Александр мертвы, а Гиркан сделает так, как ты захочешь. — Ирод отвел взгляд в сторону и добавил: — Однажды я уже говорил с ним.

— Я тоже, — неожиданно произнес Антипатр, — и он обещал мне, что при случае сам переговорит с Мариам.

— Ты?! — не в силах сдержать удивления, воскликнул Ирод. — Ты говорил с ним о Мариам? Но откуда ты мог знать…

— Я не мог знать, — перебил Антипатр, — хотел устроить для тебя достойное будущее. Но сейчас еще рано, ты должен набраться терпения. Пойми меня — сейчас ты недостоин Мариам.

Ирод испуганно уставился на отца. Кровь ударила в голову, щеки порозовели. Но он и сам не смог бы определить, что это — краска стыда или краска гнева.

Антипатр не ждал возражений сына, проговорил негромко, но строго:

— Мудрость заключается в том, чтобы правильно понимать настоящее положение вещей. Мы не можем сделать свой род древнее, чем он есть, — люди помнят, кто мы и откуда мы вышли. Чтобы заставить их забыть об этом, мало искоренить царский род, нужно еще занять высокое положение.

— Но разве сейчас наше положение… — горячо начал было Ирод, плохо вслушиваясь в слова отца и думая лишь о Мариам.

— Наше положение, — возвышая голос, перебил Антипатр, — держится лишь на дружбе с Гирканом, без него мы ничего не значим. Скажу тебе прямо: чтобы иметь право жениться на Мариам, внучке царя, дочери царского сына, мы должны добиваться не положения при Гиркане, а полной и безраздельной власти во всей Иудее, а может быть, и во всей Сирии.

Ирод посмотрел на отца так, будто тот сошел с ума, а Антипатр, не замечая взгляда сына, спокойно продолжил:

— Мы избавились от тех, кто мешал нам здесь, в Иудее, но судьба власти решается не в Иудее, а в Риме. Наш покровитель Помпей пал, а новому правителю, Цезарю, известно, как мы служили его врагу. Что бы ты сделал с теми, кто служил твоему главному врагу? Вспомни Пифолая, который ушел к Аристовулу с тысячью воинов у тебя на глазах. Как бы ты поступил с ним, если бы он попал в твои руки?

Ироду нечего было ответить, он только пожал плечами.

Антипатр усмехнулся:

— Даже если бы ты оказался столь великодушным и подарил бы ему жизнь, то все равно не стал бы возвышать его. Почему же ты думаешь, что этот Цезарь поступит по-другому?

Ирод ничего не сказал, низко опустив голову. Еще некоторое время назад казалось, что женитьба на Мариам — дело нескольких недель, пусть нескольких месяцев (пока острота известия о смерти Аристовула и Александра чуть сгладится), но после того, что сказал отец, она не только отдалялась куда-то в бесконечную даль, но и просто не могла состояться. Никогда. Он произнес про себя это страшное слово, и у него впервые за всю его жизнь сердце сдавило так сильно, что перехватило дыхание. Хватая воздух широко раскрытым ртом, он повернулся к отцу, ища помощи и успокоения.

Отец с тревогой взглянул на сына:

— Что с тобой, Ирод?

Ирод наконец сумел продохнуть и успокоительно помахал рукой:

— Нет, ничего… не знаю.

— Ты рано сдаешься, Ирод, Бог предоставил нам шанс.

— Бог? — поморщившись, переспросил Ирод — отец никогда не упоминал о Боге.