Звезда Ирода Великого

Со времени отъезда Антипатра в Египет прошло более четырех месяцев. Ирод все это время неотлучно находился в Иерусалиме. Он еще дважды видел Мариам, но поговорить с ней не удавалось. В том и в другом случае рядом находилась Юдифь. Снова были безмолвные взгляды, но Ироду теперь казалось, что в глазах Мариам поселился страх, будто она боялась его так же, как и другие. А в страхе перед ним жителей Иерусалима были веские причины. То в одной части города, то в другой собирались толпы народа, недовольные тем, что ими управляет идумейская семья Антипатра. Так как Ирод в то время был единственным представителем этой семьи в городе, то гнев людей сосредоточился на нем. Первосвященника Гиркана в этом смысле никто не принимал во внимание. Настолько, что порой казалось — исчезни он из Иерусалима, никто этого не заметит. Зато каждый шаг Ирода истолковывался как посягательство на свободу, законы и веру. Когда он проезжал по улицам в сопровождении своих воинов (он уже давно не осмеливался ездить в одиночестве), люди выкрикивали ему проклятья. Некоторые особенно рьяные пытались схватиться за повод его коня. В таких случаях Ирод приказывал воинам безжалостно разгонять толпу.

Но его решительные действия не возымели должного действия на народ — брожение все усиливалось и могло закончиться открытым мятежом. Тогда Ирод взял под стражу нескольких зачинщиков беспорядков и после жестоких пыток казнил. Но подобная мера устрашения оказалась не только бесполезной, но и вызвала дополнительное ожесточение. Теперь толпы народа собирались у дворца Гиркана, не расходясь даже ночью. Из соседних деревень прибывали крестьяне, так что толпа с каждым днем становилась все более шумной и агрессивной.

Первосвященник несколько раз говорил об этом с Иродом, просил, увещевал, пугал восстанием, которое могло распространиться из Иерусалима по всей Иудее. Ирод и сам понимал, что нужно что-то делать, чтобы успокоить народ, но, во-первых, не знал что, а во-вторых, не желал слышать советов от Гиркана. Вообще в последние месяцы отношения с первосвященником совершенно разладились, и причиной тому была Мариам. Однажды Ирод прямо и настойчиво выразил Гиркану свое желание жениться на Мариам. Гиркан стал говорить, что еще не время и что нужно подождать, пока утихнут страсти в народе и в семье Мариам, к тому же лучше всего дождаться возвращения Антипатра, чтобы понять, сумел ли тот войти в доверие к новому правителю Рима, Цезарю, или не сумел. Еще он добавил, что сам, конечно, желает этого брака, но, так как Мариам все-таки не частное лицо, нужно понять, как на это посмотрит прокуратор Сирии.

— Какой прокуратор Сирии?! — едва сдерживая гнев, нетерпеливо воскликнул Ирод. — Нет там теперь никакого прокуратора!

И в самом деле, Метелл Сципион после убийства Аристовула и Александра покинул Дамаск и скрылся в неизвестном направлении, а Цезий Флак перенес свою ставку в Антиохию и сидел там, не вмешиваясь в дела провинции, в ожидании разрешения Цезаря покинуть проклятую Азию и вернуться в благословенный Рим.

— Там будет тот, кого назначит Цезарь, — ответил Гиркан и добавил, просительно глядя на Ирода: — Тебе нужно запастись терпением, Ирод, и, кроме того, вести себя так, чтобы не возбуждать народ, и…

— Я не нуждаюсь в твоих советах! — оборвал его Ирод. — Занимайся своим делом, а я буду заниматься своим, — И, больше ничего не добавив, твердо ступая и гулко стуча каблуками, он вышел.

Теперешние их отношения были полной противоположностью тех, прежних. Гиркан больше не называл его сыном и смотрел на Ирода с видимой неприязнью, хотя и не без страха, а Ирод в свою очередь держался заносчиво, и жестами, и словом, и взглядом стараясь уязвить и унизить первосвященника, показать, кто настоящий властитель Иерусалима.

Гиркану он это показывал, и даже слишком нарочито, но сам не только не чувствовал власти над городом, но, напротив, нередко ощущал себя пленником, заложником горожан. Да, его отряд идумейцев насчитывал больше двух тысяч человек, это были умелые и испытанные воины, которые не отступят перед крикливой толпой. Но собиравшаяся у дворца Гиркана толпа была только малой частью жителей Иерусалима, и, если представить, что хотя бы половина мужского населения присоединится к ней — уже не считая тех, кто постоянно прибывал из деревень, — то они одной своей массой без всякого оружия задавят Ирода и его солдат.

Люди ненавидели Ирода, а он ненавидел их. Когда-то отец учил его, что власть предполагает не одну только силу, но и правильное отношение к народу, уважение и любовь к нему. На последнем отец особенно настаивал. И когда Ирод возразил, что нельзя заставить себя любить насильно, отец ответил с усмешкой, что в умении заставить себя любить собственный народ и заключается главное достоинство правителя.