Звезда Искушения

— Хорошо, парни. Выстройтесь в очередь за своей пылью. Помните, что это только разведка. Райдер, это тебя касается. Никакого хвастовства ради Гвен.

— Мне не нужно хвастаться перед Гвен, она и так знает, что я говнюк, — поддразнил Райдер. Он был таким дерзким. Все мальчики были дерзкими, но Райдер кичился этим больше всех, и я находила его уверенность сексуальной.

Трипп, Райдер и Эбен окружили Питера, и тот раздал последние порции волшебной пыли. Он опустил большой палец в мешочек на поясе и оставил полоски пыли на скулах каждого Потерянного Мальчика. Когда он закончил, все кивнули и на мгновение закрыли глаза, находя у себя в сознании счастливые воспоминания. Я лениво гадала, о чём именно они думали в этот момент? Будут ли они когда-нибудь доверять мне настолько, чтобы рассказать об этом?

Парни поднялись в воздух и направились в противоположные стороны, оставив нас с Питером одних.

— Готова? — спросил он.

— Настолько, насколько возможно, — вздохнула я. В моей груди расцветало нервное беспокойство, а сердцебиение бешено ускорилось, хотя мы ещё не сдвинулись с места.

Питер погладил пальцами мои скулы, оставляя на них волшебную пыль, точно так же, как в ту ночь, когда мы впервые встретились — по крайней мере, это я запомнила. Крепко держа руку Питера в своей, я подумала о нас с сестрой на озере, куда мои родители привезли нас на отдых, когда мы были маленькими. Я почувствовала, что начинаю отрываться от земли. Это было одно из самых счастливых воспоминаний, которые у меня были, и в тот момент я отчаянно скучала по сестре. И чем больше я думала о том, как сильно скучаю по ней, тем больше я отклонялась от счастливых мыслей и тут же оказывалась на земле.

— Ты слишком стараешься, — сказал Питер.

— Я ничего не могу с этим поделать. Почти все мои счастливые мысли омрачены грустью. Я не могу думать о счастливых моментах не испытывая тоски.

Я чувствовала себя неудачницей. Я делала это раньше, нужно было лишь найти счастливые мысли. Я встряхнула головой, пытаясь очистить сознание. Мне нужно было что-то незапятнанное горем, за что я смогла бы держаться. Я закрыла глаза, и неосознанно в моём сознании начали мелькать образы меня и моих мальчиков за последние несколько дней. Я погружалась в воспоминания, пока моё настроение не улучшилось, а затем моё тело поднялось в воздух. Питер всё ещё крепко держал меня за руку.

— Вот так, Гвен. У тебя отлично получается! Просто продолжай в том же духе, ладно? Нам не понадобится много времени, чтобы добраться туда.

Я ослепительно улыбнулась ему. Ощущение полёта было таким волнующим, особенно сейчас, когда алкоголь не притуплял восприятие.

— О, Питер! Это невероятно! — восторженно сказала я, когда мы набрали скорость и направились к вершине утёса. Питер улыбнулся в ответ, он определённо был в своей стихии. Он выглядел счастливым и беззаботным, и я также заметила, что он взволнован.

— Смотри, Гвен!

Вместо того, чтобы замедлить ход, когда мы достигли вершины, Питер потащил меня быстрее, оставив вершины скал позади. Я почувствовала, как жара сменилась прохладой и влажностью, когда Питер понёс нас прямо в центр облака. Нас окутал густой туман, отрезавший нас от всего мира. Было ощущение, будто мы покинули Неверленд, и оказались мире, существовавшем только для нас двоих.

Мы замедлились и зависли, Питер подтянул меня к себе, и мы оказались лицом к лицу. Я положила руки ему на плечи, обняв его за шею, а он скользнул ладонями к моей талии, обхватив меня за поясницу. Мы начали плавать кругами. О! Мы танцевали! В облаках!

Как могло так получиться, что этот идеальный для меня человек в то же время был таким недосягаемым? Всё было так запутанно. Я хотела сказать ему, чтобы он прекратил, что просто не выдерживаю таких эмоциональных качелей — то он холоден со мной, то опаляет желанием. Но, видимо, я была слишком слаба, потому что не могла заставить себя остановить его. Питер меня губил. Ни один земной мужчина никогда не сравнится с ним.

Питер посмотрел мне в глаза и улыбнулся, и на мгновение это выглядело так, как будто он ослабил бдительность.

— Кто мы друг другу, Питер? — прошептала я.

Мне было неприятно спрашивать об этом. Я не хотела разрушать чары. Не хотела возвращаться к реальности, где Питер отталкивал меня. Но время было роскошью, которой у нас не было, и я чувствовала, что он должен объяснить своё непостоянное поведение.

Словно по сигналу, улыбка Питера исчезла, а глаза потеряли блеск.

— Давай не будем об этом сейчас. Я не хочу, чтобы твоё настроение ухудшилось? — Питер вздохнул и отвернулся от меня.

Не говоря больше ни слова, мы начали спускаться. Солнечный свет ослепил меня после приглушённого света облаков. Мы рухнули на вершину утёса, и я почувствовала, как мои надежды рушатся вместе с нашим падением. Мне не нужны были объяснения — то, как он ушёл от ответа, было красноречивее всех слов. Но за последние несколько лет я научилась очень хорошо подавлять душевную боль. Это был навык преодоления трудностей, которым мне никогда не хотелось бы овладевать, но иногда он оказывался полезным.