Звезда Комо

— Адам, — Торин остановился и серьёзно посмотрел на Адама. — Ты мой младший брат, и я знаю, что мать всегда любила тебя больше всех. Кроме того, я знаю, что ты веришь в хорошее в людях, и в этом, в принципе, нет ничего предосудительного. Но тебе должно быть ясно, что именно так она и поступила. Возможно, свою семью мать защищает всеми силами, но остальные маги были в её жизни ничем иным, как шахматными фигурами. Ей всё равно, страдают они, умирают или несчастны. Единственное, что её волнует это то, чтобы всё развивалось в её пользу, точнее говоря, в пользу нашей семьи.

Адам задумчиво посмотрел на брата.

С моих губ не слетело ни слова, потому что я думала точно так же, как Торин. После стольких лет я достаточно хорошо изучила Тимею Торрел, чтобы знать, что у неё нет сочувствия, и она никого не любит, кроме мужа и своих сыновей. В конечном итоге, именно это поведение привело к тому, что Ширли рассталась с Торином.

— Посмотрим, что выявит суд, — сказал Адам через некоторое время.

— Это зависит от того, кому Теодор Дусс отдаст предпочтение, — задумчиво сказала я. — Поддержит ли он ваших родителей или примуса?

— Зачем ему ещё поддерживать наших родителей? — с горечью произнёс Торин, зажигая световой шар над нашими головами. В это время мы уже подходили к домикам. — Причин для этого больше нет. Они потеряли своё влияние в Объединенном Магическом Союзе. Никто не хочет иметь ничего общего с изгоями, тем более примус. Сейчас ему нужны сильные и могущественные союзники, чтобы он мог противостоять Бальтазару. А Торрелы теперь не одни из них. У нас больше нет денег, нет власти и влияния. Всё уже давно решено. Поэтому, собственно, даже судебный процесс не нужен.

— Ладно тебе, — ответил Адам, закончив эту тему разговора.

Мы дошли до домиков. Адам разгрузил парящую тележку и припарковал её рядом с одним из них. Несмотря на всю радость от освобождения девушек, для Адама всё ещё было тяжело принять причастность его родителей к этому преступлению. В то время как Рамон, Леннокс и Торин приняли решение, я ясно чувствовала, что у Адама в сердце ещё теплилась искра надежды. Он хотел верить в то, что мать не соврала и что она в самом деле не знала, что происходило.

В этот момент дверь одного из маленьких домиков открылась.

— А вот и вы, наконец, — господин Лилиеншейн нетерпеливо на нас взглянул. — Вы что-нибудь нашли?

— Нет, — покачала головой я.

— Не забывайте, что не нужно тратить время, капая слишком глубоко. Самое большее полметра, глубже алмаз лежать не может.

Господин Лилиештейн вышел из дома и посмотрел на ночное небо, где уже появились первые звёзды.

— Мы это знаем, — ответила я, садясь на скамейку перед домом. — Обо всём, что лежит глубже, знают гномы. В таком случае они бы уже сами нашли Звезду Комо.

— Конечно, — пробормотал господин Лилиенштейн, садясь рядом со мной. — Конечно вы знаете.

— Нам также известно, что мы должны использовать силы бережливо на тот случай, если кто-то всё же забредёт в эту пустошь.

— Именно, — кивнул господин Лилиенштейн. — Нас ни в коем случае не должны обнаружить.

— Как прошёл ваш день? — спросила я. — Есть какой-то прогресс?

— Что ж, — вздохнул господин Лилиенштейн. — Всё зависит от того, как на это посмотреть. Мой ордер на арест до сих пор не отменён, но палата сенаторов заверила меня, что ещё раз детально рассмотрит моё дело. «Красного Мстителя» публиковать нельзя, хотя к этому времени я собрал достаточно материала, чтобы заполнить десять выпусков.

— Они никогда не снимут обвинения, — всего в нескольких метрах от меня раздалось хриплое покашливание.

— Парэлсус, — испуганно сказала я.

— Кто же ещё? — ответил он. — В эту пустошь больше никто не забредает.

— Вы предпочли бы вернуться на летающие острова Гиннинг? — спросила я.

Его лицо скривилось в страдальческую гримасу.

— Я не совсем это имел в виду.

— Знаю, вам не хватает вашей лаборатории.

Я как можно отзывчивее кивнула. В создавшихся обстоятельствах все очень старались, чтобы Парэлсус получил всё, что ему нужно для работы. Даже преобразованную параллельную раму Адам и Торин вывезли из скрытого гостиничного номера на островах Гиннинг, хотя сильно рисковали. Но что-то настолько ценное нельзя было оставлять там, с этим мы все согласились.

И всё же, казалось, что Парэлсус не доволен. Ему постоянно чего-то не хватало, или он был в таком плохом настроение, что на несколько дней запирался в своём домике и ни с кем не разговаривал. Поэтому всем сложно было с ним поладить. Но мы сдержали обещание, которое дали Парэлсусу. Безопасность, спокойствие и рабочее место за то, что он предоставил нам фиолетовую дверь для спасения похищенных Бальтазаром девушек.

— Чепуха, — угрюмо ответил Парэлсус. — Дело не в лаборатории.

— А в чём тогда? — нетерпеливо спросила я. Моё настроение было сегодня не ахти. Продолжительные, неудачные поиски подорвали моё терпение. — Вы не продвинулись вперёд в работе, о которой не хотите нам рассказывать? Я бы с удовольствием помогла вам, но я всё ещё не знаю, что, собственно, вы делаете.

— Это тут тоже не причём, — уклончиво ответил Парэлсус.