Звезда конструктора

Как не выделяться в библиотеке, просматривая редко востребованный фолиант, я придумал уже давно. Для реализации плана мне нужна была студенческая мантия с одним золотым галуном на рукаве, символизирующим первый курс академии магического конструирования. Вот ведь выпендрежники эти столичные академики — обычной белой полоски, как принято во всех училищах, им, понимаете, мало. Золотой подавай. Из-за этих самых галунов, сберегаемая мной "на память" собственная мантия не годилась. Я проходил в ней от первого до последнего курса. Мать аккуратно штопала прорехи так, что я иной раз и сам не мог потом определить, где они были раньше. Каждый год мне выдавали, как положено, новую мантию, но я их все продал однокурсникам. Однако спороть сейчас четыре лишних галуна — останутся не выцветшие пятна. Амулет очистки помочь не мог, поскольку там было как раз чище всего, а выдавать себя за младшенького брата, пошедшего по стопам старшего, из бедности донашивающего его вещи… объясняй потом, где брат учился, и как такая нищета оказалась в стенах академии. Теоретически, конечно, могла, но практически… даже думать не хочется, как придется изворачиваться, проще потратить несколько серебрушек, да купить новую мантию. На "перваке" будет смотреться в самый раз. Новенькая, не шибко обмятая, кривовато сидящая — в хранилищах выдают всем одинаковые трех… нет, четырех возможных размеров: маленькие, средние, большие и очень большие. Причем выдать богатенькому провинциалу мантию из последней категории — своеобразное соревнование между хранителями. Да по большому счету не так уж много великанов среди студентов. Не тот профиль. Здесь мозги нужны, а не мускулы, хотя на самом деле одно другому совершенно не мешает и распространенное заблуждение, что амбал под два метра ростом непременно туп, как пробка, к реальному положению вещей не имеет никакого отношения. Тем не менее, на магическое конструирование амбалы не шли. Может быть для этого они были чересчур умными.

Первым делом по пути в снятую квартиру я зашел в лавку готовой одежды, специализирующейся на продаже форменного обмундирования. Сроки носки редко кем выдерживались без повреждения выданного обмундирования, а штопать дырки мало кто хотел, особенно в отрыве от семьи и женских умелых рук. Таким образом, лавочка явно не бедствовала.

— Мне бы мантию, — робким голоском провинциала, готового залиться по самые уши краской смущения по поводу и без оного.

— Что, юноша, — злорадно съехидничал продавец, пожилой полугоблин-полуорк, — мантия великовата оказалась, а завтра первая в жизни лабораторная? Или уже залил чем-нибудь непотребным, отстирать не можешь?

— Это… это… м-ня…м… мое дело, — выпалил я совсем, как мелкий дворянчик из провинции, более гордый, чем все индюки мира.

— Ваше-ваше! Конечно же, ваше сиятельство, ваше! Не слушайте старого дурака, несу иной раз такую чушь, аж самому непонятно… Вот мантия подходящего размера. Тридцать серебрянных!

— Что-о-о-о?!! — моя маска немедленно забыла все смущение, когда дело дошло до его кровных. — Тридцать серебряных за эту тряпку?! Да ей только полы в портовом кабаке протирать! Сколько поколений студентов ее уже выбросили на ветошь?!

— Ве-е-е-етошь?! — немедленно и с наслаждением включился в торг продавец. — Да эта мантия сделана из чистейшего гоблинского шелка. Контрабандный товар, перехваченный нашими славными таможенниками аккурат в этом году. Пираты везли партию для детей королевской крови! Двадцать семь! Так и быть, учитывая вашу молодость и горячность…

— Да нарежь из этой мантии платочков, если она действительно из гоблинского шелка — целый золотой выручишь… Пять серебряных и ни медяшки больше!

Торговались мы долго и с чувством. Продавцу было скучно, а мне нельзя выходить из образа скуповатого провинциала. В противном случае и на смертном одре продавец вспомнит, как пришел к нему неприметный и небогато одетый паренек, потребовал мантию и, не торгуясь, выложил за нее приличные деньги. Мало того, что вспомнит, так ведь еще и донесет в СОПП или ДОК о подозрительном "студенте".

Я прошел в свою квартирку в доходном доме, быстро переоделся в купленную за четырнадцать серебрушек (все равно дороговато) мантию и направился к выходу. До закрытия библиотеки оставалось часа три, но не думаю, что мне столько понадобится. С некоторых пор наделить нужными функциями древние игрушки мне казалось несложной задачей. На лестничной площадке, пока я переодевался, появился новый персонаж, одиноким стройным кипарисом подпиравший двери одной из квартир этажом ниже.

— Эй, первак! А ну иди сюда! — судя по нашивкам, парень был с третьего курса, а судя по надменной физиономии, кто-то из аристократов.