Звезда корта, или Стань первой!

– О нас, – повторил Терцов и усмехнулся. – Ну что ж, давай. – Он отступил на шаг. – Хотя никаких нас нет и быть не может. Мы с тобой птицы разного полета. Ты – известная спортсменка, покорительница столицы, а я… – Илья развел руками. – Обычный среднестатистический неудачник, который не может тебе дать ничего и только будет тянуть на дно. Так что прости меня за тот поцелуй, я был не прав, что поддался порыву. – Губы парня искривила какая-то злая улыбка. – В общем, не поминай меня лихом и по возможности не держи на меня зла. Вот такие дела. – Он резко кивнул и зашагал прочь.

– Но я же тебя люблю, – тихо произнесла в его удаляющуюся спину девушка.

Впрочем, он не расслышал, а может, просто не захотел обернуться.

Часть 2 Восхождение

Уже в середине августа стало понятно, что лето закончилось – вот так вот – преждевременно, не дотянув до финала. Оно потонуло в проливных дождях и грозах, убежало, напуганное промозглой сыростью и пришедшим откуда-то с севера холодным циклоном. И, несмотря на всеобщие ожидания, ничего не изменилось и к концу месяца. Факт оставался фактом – впереди осень.

Но стоящую на автовокзале девушку подобная перспектива не удручала. На близящуюся осень у нее были свои грандиозные планы, и она нацелилась во что бы то ни стало добиться всего, что загадала.

Подошел автобус, и Марго, подхватив рюкзак и внушительного вида чемодан, последний раз обернувшись на узенькую, ведущую в сердце ее города улицу, поднялась по ступенькам в салон. Никто ее не провожал.

Но она знала: ее любимые рядом, просто по разным не зависящим от них причинам не могли прийти. Подруга Светка – потому что недавно родила дочку Ритулю и теперь сидела с ней днями и ночами, не желая кому-либо даже на минуту доверить заботу о малышке. Бабушка – потому что ее попросила не провожать сама Марго. И правда, зачем пожилая женщина потащится на вокзал? Можно подумать, они расстаются надолго! Да Марго теперь будет при первой возможности рваться домой! Вот и простились в гостиной. Бабушка долго держала внучку в объятиях, а затем достала из кармана платья маленькую коробочку.

– Это принадлежало твоей маме, – сказала она. – Я обещала ей сохранить для тебя.

Девушка неуверенно взяла коробочку в руки. Сердце пропустило удар.

– Ну что же ты, открывай, – улыбнулась бабушка. – Теперь кулон твой.

Марго приподняла крышечку, и перед ней предстала изящная серебряная стрекоза. Ее крылышки были собраны из камней разного оттенка – от светло-желтого, почти белого до темно-коричневого. Казалось, стрекоза только на миг замерла и вот прямо сейчас, на глазах у восхищенной девушки взмахнет крыльями и улетит туда, куда пять лет назад ушла ее прежняя хозяйка.

Девушка сглотнула вставший в горле комок и хрипло произнесла:

– Я помню, как хотела такую же. Мама говорила, что ее подарил ей на свадьбу мой отец. Она ее всегда носила на шее. – Марго погладила пальцем спинку насекомого. – Мы искали похожую в Клайпеде, но так и не нашли… – Она замолчала, вспоминая те дни. – А я все думала, куда стрекоза делась, когда мамы не стало.

– Она просто дожидалась тебя, – тихо проговорила бабушка.

Сейчас, сидя у окна в автобусе, девушка дотронулась рукой до места на груди, где под воротом водолазки, подвешенная на цепочке, замерла мамина стрекоза.

Автобус тронулся, вырулил с автостанции и покатил по узкой дороге. По правому его борту неторопливо плыл Суздаль – город, в котором навсегда осталось сердце Марго.

Впереди ждала Москва. И знакомый до мелочей Дворец спорта, и изматывающие тренировки, и ее новый тренер – Захар Семенович Руденко, и, если повезет, еще не одна победа.

И потекли длинные, однообразные дни, складывающиеся в недели и месяцы. Снова, встав рано утром, Марго, легко позавтракав, отправлялась во Дворец спорта, правда, ждал ее там теперь не Федор Николаевич, а Захар Семенович. И это было по-настоящему здорово, потому что Руденко оказался удивительным человеком и тренером.

Он как-то быстро нашел подход к девушке, и на тренировках, в отличие от тренировок с Федором, она не нервничала, ходила на них с радостью.

Признаться, перед первой тренировкой она трусила так, как еще ни разу в своей жизни. Все вызывало сомнения и опасения. Как поведет себя ее травмированная рука? Как станет реагировать на ее неизбежные промахи и неудачи Захар Семенович, будет ли орать и насмехаться, как Федор, или станет делать выводы о ее криворукости про себя, а затем, поняв, что зря предложил ей сотрудничество, укажет на дверь? Вдруг он и правда не захочет ее тренировать?

Девушка настолько замучила себя подобными вопросами, что когда она подходила к двери зала, у нее тряслись колени и зуб на зуб не попадал. Но первое, что сделал Руденко, увидев ее, это широко, приветливо улыбнулся, словно они были старыми друзьями.

– Вот и правильно, что ты надела спортивный костюм, а не шорты и не юбку, – было первое, что он сказал. – В нем, по-моему, гораздо удобней. Никогда не понимал, как женщины-спортсменки играют в юбках. Да, смотрится красиво, но некомфортно же!