Звезда Козодоя

— Пурадзё-сан! Пожалуйста, быстрее. Я сейчас сознание потеряю.

— Я уже иду к вам. Эх. Так, так, понятно. Хм. Дайте-ка мне пульс пощупать. Так. А теперь язык. Хорошо. Значит, болит вот здесь, на этой восемнадцатой грани, склонной к образованию трещин? Вот как, хм-хм, все понятно. Это очень страшное заболевание. Когда вы были глубоко под землей, то подцепили хроническое размягчение и стали мягким. Никакой надежды на выздоровление.

Больной жалобно запричитал.

— Доктор! Что же это такое? Когда я умру?

— Больному не обязательно знать название своей болезни, однако у вас начальная стадия болезни вермикулита,[71] одна из так называемых болезней выветривания. В простонародье говорят, что ветер — виновник всех болезней. А что касается вашей жизни, то вам не осталось и десяти тысяч лет. К моему сожалению, и десяти тысяч лет не осталось.

— Ай-яй-яй, это все проклятие Хорнбленда!

— Нет, нет, вовсе не так. Возможно, никому из нас не избежать такого исхода. Вполне возможно.

— Ах, Пурадзё-сан, что же теперь делать?

— В этой ситуации самое нежелательное — это слезы. А еще очень плохо, когда сжимается тело, поскольку от этого возникают трещины на гранях спаек. Кроме того, от ветра болезнь может сильно обостриться. И от солнца тоже. И мороз губителен. Если на вас будет падать роса, то болезнь будет прогрессировать. Если снег, то приобретет злокачественный характер. А просто лежать на месте хуже всего. Лучше настроиться, закрыть глаза и осознать, что такое смерть. Мы все ее боимся, но что есть ее сущность, что значит стоять на грани между жизнью и смертью? Ой, что-то странно, что-то странно, ой, больно-больно-больно!

— Пурадзё-сан, Пурадзё-сан, крепитесь. Что с вами стряслось?

— Я тоже болею. Ой, ой!

— Наверное, вам тяжело. Какая жалость.

— Нет, нет, не тяжело.

— Что мы можем сделать для вас?

— Будучи под землей, я, наверное, тоже заразился каолиновой болезнью. Осокурэ-сан, Осокурэ-сан! Теперь я и вам расскажу. У вас такая же болезнь, что и у меня.

— Да? Как же больно, ой-ой, больно, больно!

Затем раздался голос Хорнбленда:

— Какой он, однако, нервный! Выходит, здоровы лишь я, да кварц?

— У Хорнбленда такая же болезнь, что и у биотита.

— Ай, больно, больно, больно!

— Кого ни возьми, все слабаки. Лишь один я здоровый.

— У вас, господин Кварц, к сожалению, тоже есть заболевание. Причина его — газовые пузыри, находящиеся между пластами земли. Ой, больно, больно, больно!

«Какой ужасный врач. Шарлатан какой-то. Или эрозия бывает у всех минералов?»

Учитель взял еще одну сигарету и усмехнулся. А прямо над ухом все минералы в один голос закричали:

— Ай, больно, больно, больно, больно, больно!

Постепенно их голоса стали стихать, и, наконец, совершенно умолкли.

— Неужто все умерли? Или я просто перестал их слышать?

Учитель поднял гранитовые осколки, рассмотрел каждый и отбросил в дальний угол. А затем подложил хвороста в очаг. Уже наступил рассвет. Учитель вытащил из рюкзака две пачки сигарет, положил на солому в благодарность за ночлег, забросил рюкзак на плечи и вышел из хижины. Стены каменоломни были белыми-белыми, и лишь на западной стене отражался свет луны.

Ночевка третья

«Взяться за такое дело… Пожалуй, я погорячился! За две недели найти уникальный опал, который удивил бы богача из Гренландии… Да, действительно, не подумал. Я пришел на этот берег, где и людей-то нет, брожу до глубокой ночи. Сам себя презираю за то, что расхвастался тогда перед красноносым управляющим. Может, это уныние передалось мне от глинистого сланца на берегу? Как-то все противно стало. К тому же море почернело, и даже риолит не попадается. Да и опять придется ночевать под открытым небом. Две ночи подряд еще куда ни шло, но третья — это уже утомительно. Однако ничего не поделаешь. Пока у меня есть печенье, буду идти вперед и ночевать под открытым небом — может, опять интересный сон увижу, хоть какая-то будет польза».

Засунув руки в карманы, учитель Нараноки выпрямился и, погруженный в свои мысли, размашисто зашагал по глинистому морскому берегу, на который набегали волны. Море совсем потемнело, и лишь белые гребни волн шли рядами, словно стая неведомых животных. Учитель бродил весь день, но ничего не нашел и упал духом. Он встал на скале, некоторое время разглядывал черную поверхность моря и облака, которые плавали в небе, словно подгнивший картофель, а затем вытащил сигарету из кармана и закурил. Обернувшись в другую сторону, он внимательно посмотрел на берег и скорым шагом пошел дальше. Через некоторое время он увидел невысокий утес, а у его основания, подточенного волнами, маленькую пещеру. Учитель улыбнулся, забрался внутрь и снял рюкзак. В темноте похрустел печеньем. Было слышно, как снаружи шумят волны.

«Ну что определился, наконец, с ночевкой, перекусил — не так уж все и плохо. Лягу спать прямо в одежде. Завтра, глядишь, дела пойдут на лад. Хорошо бы ночью про это сон приснился».

В темноте красной точкой светилась его сигарета.