Звезда Козодоя

Небо сверкало и звенело: «киин-киин». А в тумане прямо перед глазами появилось нечто черное, напоминающее дом. Касукэ сначала остановился, как вкопаный, не веря собственным глазам: неужели это и в самом деле чье-то жилище? Он неуверенно пошел к нему, но вблизи «дом» оказался большой холодной скалой.

Белесое небо кружилось и подрагивало, с травы разом слетели капли.

«Мы заблудились и спустились на противоположную сторону долины, теперь и мне, и Матасабуро остается только умереть». Эти слова Касукэ то ли сказал про себя, то ли прошептал вслух. А затем закричал.

— Итиро, Итиро, ты здесь? Итиро!

Опять стало светло. Трава разом вздохнула.

Вдруг он ясно вспомнил чьи-то слова:

— В городе Исадо, ребенка местного электрика по рукам и ногам связал горный леший.

Черная дорога внезапно исчезла. Все вокруг на какое-то мгновение затихло. А затем задул сильный ветер.

Небо сверкало и трепыхалось, как флаг, на нем загорались искры. Касукэ упал в траву и заснул.

Все, что он видел, было мороком.

Прямо перед его глазами вышагивал Матасабуро, выбрасывая ноги вперед, и молча смотрел в небо. Откуда-то поверх привычного серого пиджака появилось стеклянное пальто. К тому же он был одет в сверкающие стеклянные ботинки.

На плечи Матасабуро падали синие тени от каштана. Тень Матасабуро, тоже синяя, падала на траву. А еще налетали порывы ветра. Матасабуро не смеялся и ничего не говорил. Он просто молчал, свернув в трубочку язык, и смотрел. Неожиданно Матасабуро взлетел в небо. И его стеклянное пальто засверкало.

Вдруг Касукэ открыл глаза. Быстро-быстро летела серая дымка.

Лошадь лениво паслась прямо перед ним. Ее взгляд напугал Касукэ, и он отвел глаза в сторону.

Потом он подпрыгнул и схватил лошадь за повод. А откуда-то сзади выбежал Сабуро, который, наверняка, опять сворачивал в трубочку свой бесцветный язык.

Касукэ задрожал.

— Эй! — из-за тумана донесся голос старшего брата Итиро.

Загрохотал гром.

— Эй! Касукэ! Ты здесь? Касукэ! — донесся и голос Итиро. Касукэ подпрыгнул от радости.

— Эй! Я здесь, я здесь! Итиро! Эй!

Старший Итиро с братом вдруг появились прямо перед ним. Касукэ громко расплакался.

— А мы тебя искали-искали. Совершенно вымокли. Опасно здесь. — Старший брат Итиро привычным жестом схватил лошадь за шею и накинул уздечку.

— Ну, пойдем.

— Матасабуро испугался, — сказал Итиро, подмигнув Сабуро.

Сабуро молча кивнул, и, наверняка, опять свернул язык в трубочку.

Вслед за старшим братом Итиро они пару раз поднялись и спустились по пологим склонам. Затем какое-то время шли по широкой черной дороге.

Раза два смутным белым всполохом сверкнула молния. Донесся запах горелой травы, и в тумане медленно поплыл дым.

Брат Итиро крикнул:

— Дедушка! Нашлись, нашлись! Все нашлись!

Дедушка стоял в тумане.

— Мы так волновались, так волновались. Повезло. Эй, Касукэ! Замерз? Давай-ка сюда.

Касукэ и на самом деле почувствовал себя внуком этого старика.

Около корней большого, наполовину сгоревшего каштана смастерили небольшой шалаш из травы. Внутри ярко горел огонь.

Лошадь заржала.

— Как же вас жалко. Плакали, небось. Вот эти клецки-данго называют клецками старателей, что работают на приисках. Давайте-ка поедим. Клецки сейчас уже поджарятся. А докуда же вы дошли?

— До спуска Сасанаганэ, — сказал старший брат Итиро.

— Вот беда! Очень опасно. Если дальше спускаться, там и человеку, и лошади конец. Эй, Касукэ, давай данго есть. И это тоже ешь. Давай, давай.

— Дедушка. Я пойду, отведу лошадь? — спросил старший брат Итиро.

— Хорошо, хорошо. А то придет пастух, ругаться будет. А мы еще немного подождем. Скоро посветлеет. Ох, как я волновался. Я тоже ходил до подножья горы Торако. Ну, все хорошо закончилось. Глядите, светлеет.

— С утра такая хорошая погода была.

— И опять будет хорошая. Дождь-то кончился, вроде? Старший брат ушел. По шалашу шуршал дождь — «гаса-гаса-гаса». Дедушка засмеялся и посмотрел вверх. Старший брат вернулся.

— Стало светло. Дождь закончился.

— Хорошо, хорошо. Ну, вы у огня просохните, а я опять пойду траву косить.

Вдруг дымка разошлась. Полился солнечный цвет. Солнце уже чуть склонилось на запад, а дымка, будто огарок свечи, медленно таяла, сверкая.

С травы скатывались блестящие капли, листья, стебли и цветы впитывали солнечный свет осени.

Вдалеке на западе синее поле смеялось так ослепительно, будто только что перестало плакать, а вокруг дальних каштанов светился синий ореол.

Все уже устали, Итиро первым спустился на равнину. Дойдя до источника, Сабуро молча расстался со всеми и в одиночку зашагал в сторону своего дома.

По пути домой Касукэ сказал.

— Все-таки он и, правда, бог ветра. Сын бога ветра. Они там вдвоем гнезда вьют, наверху.

— Кто знает, — ответил Итиро.

Пятое сентября