Звезда курятника

К приезду Коляна с Моржиком и Ирки с Масянькой я не только приготовила обещанный борщ, но даже успела накрыть к обеду стол на веранде. Правда, количество приборов в последний момент пришлось увеличить: очень некстати перед самым началом общей трапезы прибыл Серега Лазарчук. К счастью, другу-сыщику хватило соображения сделать вид, будто он нагрянул совершенно случайно. Просто, мол, в гости заглянул. Тем не менее мы с Иркой весь обед очень нервничали, опасаясь, что Серый вот-вот громогласно спросит что-нибудь вроде: «Ну, девчонки, рассказывайте, как продвигается ваше частное расследование убийств граждан Желтикова и Титоренко?» С перепугу я как-то забыла, что Серега не может знать наверняка, что мы ведем это самое расследование, может только подозревать.

Лазарчук помалкивал, ел борщ с курицей и заговорил о деле только тогда, когда Колян и Моржик, извинившись, разбрелись по комнатам, чтобы предаться послеобеденному отдыху. Ирка быстренько уложила спать Масяньку и сразу вернулась на кухню, где я несколько нервно мыла посуду под пристальным взглядом молчаливого капитана.

— Ну, что ты молчишь?! — не выдержала Ирка. — Говори, зачем пришел!

Капитан с готовностью заговорил, и недомытая пластиковая мисочка из-под салата выпала у меня из рук, шумно булькнув в мыльную воду.

— Семин погиб, — сказал капитан, сверля меня пронзительным, как буравчик, взглядом.

«Семин— это Андрюха!» — сообразила я.

— Как погиб?! — ахнула Ирка, потрясенно опускаясь на табурет.

— Скверно погиб, — вздохнул Лазарчук. — Убили его.

— Как — убили?! — снова ахнула Ирка.

Я молчала, не в силах что-нибудь произнести. Гипнотический взгляд капитана меня парализовал и лишил дара речи.

— Зарезали, — буднично сказал Лазарчук. — Прямо в сердце.

Оказалось, что прошедшей ночью, сразу после телефонного разговора со мной, капитан позвонил домой нашему Андрюхе, чтобы выяснить, что это за разговоры идут о каком-то его аресте, о допросах. Трубку сняла безостановочно рыдающая Галина, которая ничего не могла ответить на капитановы вопросы, потому что в паузах между всхлипами бессмысленно материлась. Профессиональным чутьем уловив, что случилось что-то неладное, Лазарчук не поленился в полночный час поехать к Семиным. Дверь ему открыла Галка, пьяная и зареванная. Уперев руки в крупно гофрированные бока, она без-апелляционно объявила сыщику, что все мужики — козлы, кобели и гады, после чего с пьяной логикой доказала принадлежность к миру животных и Лазарчука тоже. Мудрый капитан не стал оспаривать свою животную сущность и не пытался реабилитировать всю мужскую половину рода человеческого в раскосых глазах сильно нетрезвой женщины. Он молча провел даму в ванную, вылил ей на голову ведро холодной воды, после чего Галка обрела способность разговаривать по-человечески, без мата и истерических выкриков типа: «Пшел вон отсюда, гад ползучий!»

Уяснив суть проблемы, капитан уложил выдохшуюся скандалистку спать, заботливо укрыл ее одеяльцем и сел за телефон, чтобы поискать пропавшего Андрея Семина по своим каналам. Быстро выяснилось, что никто его не арестовывал, в больницу мужчина с соответствующими приметами не поступал, и капитан уже готов был принять Галкину версию о сбежавшем муже, когда Андрей нашелся.

— В морге, — со вздохом сказал Лазарчук. — Документов при нем не было, но приметы совпадали, поэтому я поехал туда и посмотрел сам.

Установив личность покойного, капитан, пользуясь служебным положением, быстро и без затруднений выяснил все известные на данный момент следствию обстоятельства смерти Андрея. Убит он был в четверг вечером или в ночь на пятницу, а обнаружили тело спустя сутки на территории военно-спортивного городка в Центральном парке. Труп лежал в подземном отрезке системы окопов, и снаружи его нельзя было увидеть, даже стоя к яме вплотную. Свидетелей убийства следственной группе обнаружить не удалось, хотя вечером в четверг в парке было немало гуляющих, работали аттракционы и кафе, орало караоке, плясали под баян пенсионеры и так далее.

— Наш парк не зря называют излюбленным местом отдыха горожан, — мрачно кивнула я. — В неосвещенных закоулках, укромных уголках и на темных аллеях действительно то и дело кто-то кого-то активно любит, и на уединяющиеся парочки никто не обращает особого внимания. В таких условиях все легко: и любить, и убить…

— А за что же его убили? — спросила Ирка, часто хлопая ресницами и глядя на Лазарчука большими испуганными глазами.

Маленькие немигающие глазки самого капитана продолжали упорно сверлить меня.

— Думаю, за то, что он совал свой длинный нос в чужие дела! — сказал, как припечатал, Лазарчук.

Миска, которую я успела выловить из воды, снова вывалилась у меня из рук. Невыносимый Лазарчук почти слово в слово повторил то, что было написано на заборной бумажке!

Капитан демонстративно отвернулся и встал из-за стола.

— Ты уже уходишь? — захлопотала Ирка, с опозданием вспомнив о необходимости проявлять гостеприимство. — А чашечку чая не выпьешь? Или кофе? С сахаром или со сливками?