Звезда Любви

Ветер зашумел в кронах парковых деревьев, пронесся по небольшому садику, обрывая нежные лепестки чубушника и унося их за собой, рассыпая по скошенной траве перед домом, будто снежные хлопья. Потемнели небеса, погружая в предгрозовой сумрак усадьбу и все окрест нее. Забегала дворня, торопливо закрывая окна, что отворили с утра, дабы проветрить дом. Послышались отдаленные раскаты, смолкли щебетавшие до того птицы. Все замерло в ожидании грозного удара стихии.

— Ух хотя бы доехать успели, — вздохнула Жюли, замерев у окна, глядя на то, как первые крупные дождевые капли упали на стекло стекая по нему будто слезы.

Обняв ее за плечи, Павел увел ее от окна и усадил рядом с собой на широкий диван в кабинете.

— Все хорошо будет, ma сherie. Все хорошо, — ласково зашептал на ухо, укачивая как ребенка в своих объятьях. — Я не буду препятствовать твоей дружбе с Сергеем Александровичем, но раз, как ты говоришь, тебе жаль Долли, ты сама должна порвать с ним. Я знаю, что больно терять друзей, но то лишь во благо будет. Не привечай его более, будешь холодна с ним, и он обратит свои взоры ныне в другую сторону. Я не настаиваю, лишь прошу внять голосу разума.

— Ты прав, прав, mon сher. Как всегда, во всем прав, — отозвалась задумчиво. — Давай уедем. Нет, не в столицу, — приложила она палец к его губам, — в Ильинское, туда, где впервые увидела тебя, где впервые поняла, что жить без тебя не смогу. Не будет тебя и мне жить будет незачем.

Жюли вздрогнула, когда громовой раскат сотряс стекла в старинном особняке, и теснее прижалась к мужу, зная, что лишь рядом с ним, в его объятьях ей всегда будет тепло и покойно. Только с ним рядом сердце бьется чаще не от страха и тревоги, а от любви к нему, которой нынче так переполнена душа ее, что хочется о своей радости говорить и говорить. Но она промолчала, вдыхая тонкий привычный аромат сандала, исходивший от него, уткнувшись лбом в ямку у ключицы, чувствуя, как горяча его кожа в распахнутом вороте рубахи.

Эпилог

Закревское 1877 г.

Небольшой храм в Закревском был полон народу. От множества горящих свечей было душно. В передних радах, ближе к алтарю собралось местное дворянство. Те, кто был рангом пониже, купцы, управляющие окрестных имений, заняли места ближе к выходу и уж совсем у входа были те, кто приехал на службу вместе с господами. Внимание прихожан приковала к себе небольшая группа молодых людей почти у самого алтаря: двое статных темноволосых офицеров в мундирах преображенского полка, привлекательный светловолосый юноша в черном фраке и совсем юная девица. Шелковое платье жемчужно-серого цвета, на девушке подчеркивало стройный стан его обладательницы, изящество кроя и богатая отделка свидетельствовали о хорошем вкусе и немалой цене сего наряда.

— Гости столичные пожаловали, — тихо шепнула Александра Платоновна, полуобернувшись к двум девушкам, стоящим подле нее.

— Эти-то? — бросила быстрый взгляд в сторону алтаря одна из девушек. Синие глаза мельком окинули туалет столичной барышни, пошитый по последней моде, и трех молодых людей, что эту барышню сопровождали, чуть задержавшись на одном из них.

— Давненько господа Шеховские нас своим присутствием не баловали, — улыбнулась Александра Платоновна, заметив интерес, проявленный ее подопечной к старшему сыну четы Шеховских. — Николя-то красавец, весь в батюшку своего, — тихо заметила она.

— Ничего особенного, — возразила Ирина Сергеевна, еще раз мельком окинув взглядом высокую статную фигуру офицера. — Вы тетушка, очевидно, совсем зрением слабы стали, — поддела она свою патронессу.

— Ирэн, — смущенно пробормотала Николь, — зачем ты так?

Ирина возмущено фыркнула и одарила насмешливым взглядом воспитанницу своего отца:

— А тебе я смотрю, Николай Павлович приглянулся, — усмехнулась она и глаза ее вновь помимо воли скользнули по четкому профилю Шеховского. — Да только не по тебе шесток-то будет, ma bonne (моя милая). Chaque mariИe pour son mari d'Йtre nИ (Всякая невеста для своего жениха родиться), — заметила она и резко отвернулась, так, что медово-рыжие локоны из-под эшарпа едва не стеганули Николь по лицу.

— А ну-ка придержите ка языки, барышни, — шикнула на них Александра Платоновна. — В Божьем доме как-никак. Оставьте на потом ваши ссоры.

— Да мы и не сорились, ma chХre tante (моя дорогая тетушка), — улыбнулась Ирина, повернувшись к Николь.

На деле Александра Платоновна не была Ирине ни тетушкой, ни бабкой. После смерти матери Ирины семь лет назад Сергей Александрович граф Левашов, призрев былую неприязнь, обратился к своей мачехе с просьбой переехать в Левашовку с тем, чтобы присматривать за его дочерью Ириной, и воспитанницей Николь. Александра Платоновна с радостью взяла на себя роль патронессы и относилась к этой роли весьма щепетильно.