Звезда моей души

Тень немного уплотнилась и приняла слегка заметные очертания статной, прекрасно сложенной женщины, чей зримый облик будто бы парил на грани иллюзии и реальности, соединяя бытие и небытие. Ворох длинных спутанных волос, венчающих ее голову, оказался при ближайшем рассмотрении клубком извивающихся, беспрестанно шевелящихся змей. Прикрытые губами, виднелись внушительные клыки, а пальцы оканчивались жутко изогнутыми когтями. Слепое, начисто лишенное глаз лицо женщины напоминало морду хищного животного – настолько вытянутым и непропорциональным оно было, отмеченное четкой печатью коварства, жестокости и высокомерия. И вместе с тем вступившая в комнату тень казалась не лишенной страшной, порочной красоты, притягательной и неповторимой. Красоты, порабощающей и пожирающей все живое, а теперь безраздельно завладевшей и им, Арденом.

Незримая и неосязаемая, тень скользила ночами по спящему Блентайру, мимоходом выпивая последние крохи тепла из давно погасшего камина, расположенного в домике насмерть замерзшего бедняка. На коченеющий в постели труп она не обращала ни малейшего внимания. Незваная и непрошеная, склонялась над колыбелью больного младенца, ледяным дуновением своего дыхания гася едва тлеющую искорку его короткой жизни, и равнодушно добивала не сумевшую разрешиться от бремени роженицу. Она пировала на полях сражений, нежилась в чумных бараках и безраздельно царила в лепрозориях, одинаково упоенно сладостраствуя как на богатых кладбищах, так и в нищенских общественных могильниках. Она собирала пышную жатву из душ и тел, ибо имя ей было Банрах – богиня Тьмы и смерти. Змееликая Банрах – властительница загробного мира, погубительница надежд и вершительница судеб.

Кто и когда решился вверить ей будущее Блентайра, объявив официальной покровительницей Лаганахара? Наверное, связаться с подобной тварью могли лишь самые отпетые глупцы, не осознающие печальных последствий заключенного союза. Именно эти глупцы возносили молитвы, строили храмы во славу богини-каннибалки и приносили ей кровавые жертвы. Дураки, добровольно обрекшие себя на гибель, – разве не понимали они, что творят? Скорее всего, понимали… Так почему и зачем призвали они зло на земли Лаганахара, впустив его в собственные сердца, непригодные для того, чтобы стать звездами?.. Тьма необратима – эта истина известна каждому глупцу. Но тогда возникает закономерный вопрос: а знает ли умный то, что понятно любому дураку?

Арден никогда не считал себя глупцом. Наоборот, он с детства сроднился с мыслью о том, что сверстники не скрывают своей зависти к его сообразительности, неистощимой деятельности и умению завоевывать авторитет. Арден не привык подчиняться, всеми фибрами души чувствуя – он рожден для того, чтобы повелевать, а не прислуживать. Он никогда не замечал за собой склонности к участи торговца или стезе лекаря, не тяготел к охотничьему искусству и не желал совершенствоваться в воинской доблести.

Он без особых усилий, словно по наитию, легко овладевал всеми изучаемыми в приюте науками, прекрасно понимая – в хранилище его разума с рождения находятся многосторонние знания, во много раз превышающие уровень монастырских братьев, в большинстве своем людей крайне ограниченных, примитивно мыслящих и приземленных.

А сам Арден – он так хотел летать!.. Не буквально, конечно, хотя и буквально тоже – потому что в глубине его сознания постоянно мелькал смутный образ некоего огромного, крылатого, дружелюбно настроенного к нему существа. Юноше виделось, как он ласково похлопывает по широкой спине умного летуна и надевает на него специально сконструированное седло с высокой лукой… Поводья им не нужны, потому что Ран… Рег… (вот Тьма, он ведь почти вспомнил, как зовут этого крылатого гиганта!) понимает все мысли своего седока и беспрекословно его слушается.

И вот они отрываются от земли, а потом поднимаются высоко над полями и лесами, воспаряя к самому Солу… Небо безраздельно принадлежит только им двоим, даря незабываемое ощущение свободы и безграничности полета, ибо рядом нет никого другого, а есть лишь ветер в лицо, бешеный ток крови в венах и частый стук двух бьющихся в унисон сердец…

Но что происходило в его мечтах дальше, Арден уже не помнит. Забыл навсегда.

Тень, производящая впечатление живой и в то же время не имеющая плоти, приблизилась к ложу юноши и протянула холодную длань, собственнически оглаживая его лицо. Змеи на ее голове алчно зашипели.

– Мальчик мой, любовь моя! – сладко прожурчала тварь, облизываясь тонким раздвоенным языком. – Как же я по тебе соскучилась! А ты… Признайся, ты меня ждал?

– Моя жизнь принадлежит тебе, повелительница Банрах! – заученно ответил Арден, заледеневший от прикосновения ее пальцев. – Как и моя смерть!

– Правильно… – В голосе богини прозвучало снисходительное благодушие. – Умный мальчик! К чему лишние волнения и сопротивление? Еще никто и никогда не выходил из храма Песка. Вот и ты, – ее зубы приблизились к шее юноши, – уже не выйдешь отсюда живым.