Звезда моей души

В нашей жизни все когда-то случается в первый раз. К примеру, сегодня, впервые за все свои шестнадцать лет, я проснулась не на деревянной лавке, а в настоящей постели с периной и льняной простыней, да еще и под шелковым ватным одеялом. В комнате никого не было… Просто никогошеньки! Подумать только, я ночевала одна… И отнюдь не в тесном, переполненном девчонками холодном дортуаре, а в самой настоящей спальне в Звездной башне, да к тому же в моем единоличном распоряжении имелось аж три подушки (две обнаружились утром на полу), а окно комнаты выходило на центральную городскую площадь. Расскажи я об этом кому-нибудь из моих приютских друзей — ни за что не поверят! Как не поверят они и в рассказы о прочих чудесах сего волшебного места. А хотя куда же они денутся, если отныне у меня появилось нечто вещественное, способное убедить любого скептика. Я осторожно сжала в ладони небольшую хрустальную звезду, с которой не рассталась даже на время сна.

«Теперь мы навсегда станем единым целым, — мысленно пообещала я, обращаясь конечно же к своему новенькому амулету. — С сего момента ты будешь считаться символом и атрибутом моей новой жизни, ибо теперь я называюсь…»

— Ученица гильдии Чародеев! — вслух произнесла я, смакуя каждую букву и почти физически ощутив на языке сладкий вкус этих невероятных слов.

Вчера я получила официальный статус ученицы гильдии Чародеев! На душе у меня удивительно потеплело. Заветная мечта сбылась.

Время, судя по всему, было еще не позднее, но, похоже, в Звездной башне вставали рано, потому что, когда я добралась до трапезной, там не обнаружилось ни одной живой души.

«Впрочем, как и мертвой!» — Я позволила себе немного поиронизировать, помня, в каком именно месте нахожусь, и готовясь встретить кого угодно, начиная от привидения и заканчивая каким-нибудь ужасным зубастым монстром. Но мои фантазии пропали втуне, ибо трапезная оказалась абсолютно пустой, если, конечно, не принимать в расчет тарелки с простой, но сытной пищей, оставленные на столе. Судя по количеству столовых приборов, наличествующих в единственном экземпляре, завтрак предназначался исключительно для меня. Трапезничая в полнейшей тишине и стараясь не чавкать, я азартно опустошила миску с овсяной кашей, с аппетитом слопала ломоть теплого белого хлеба с сыром и запила немудреную еду кружкой парного молока.

Странно, но вчера вечером я тоже поужинала в одиночестве… Правда, тогда я не обратила на это ни малейшего внимания, ибо почти засыпала от усталости и поэтому, практически не жуя, быстренько проглотила отлично прожаренную отбивную, вяло реагируя на окружающие детали или же на отсутствие таковых. Под своей тарелкой я нашла бумажку с номером приготовленной для меня комнаты, где и провела ночь. Кроме вышеперечисленного, в моем активе пока не числилось никаких других происшествий.

Покончив с завтраком, я немного растерялась и даже взгрустнула. Пока не жалуюсь на провалы в памяти, так что отлично помню обещание сьерры Клариссы, касающееся денег, но вчера за ужином я не увидела на столе ни единого медного арани. Более того, я не встретила и никакого сьерра кастеляна, способного оказать обещанную мне помощь.

Мое недоумение продолжало расти, но удивляйся не удивляйся — а денег от этого не прибавилось, ведь в комнате их тоже не обнаружилось. Что ж, видимо, придется мне о них забыть, ибо самое глупое, что я могла сейчас сделать, — это обидеться на незнакомого человека, укоряя его за забывчивость. «Наверное, — беззлобно рассудила я, — у этого неуловимого кастеляна и без меня наберется целая куча забот. Наверное, он все-таки придет, если я осмелюсь задержаться в башне и подожду еще немного…»

Я честно подождала, стараясь не зацикливаться на этих щекотливых «наверное»…

Хмурый блеклый кругляш Сола уже явственно перевалил за половину неба, а я все ждала, сидя в своей комнате и глядя на заполненную людьми площадь Поющих Ручьев. От вынужденного безделья я даже вспомнила, почему ее так назвали. В стародавние времена наши маги еще не умели останавливать весенний разлив Алларики, да и сама река, если верить легендам, была не в пример полноводнее и шире, чем сейчас. Поэтому в те дни, когда она выходила из берегов, весь город оказывался залит водой — ну конечно, не до крыш, но все же относительно высоко, примерно по щиколотку… А по главной городской площади бежали сотни ручьев, потому что она выложена наиболее крупными, красивыми булыжниками, разделенным ровными декоративными канавками. Ручейки весело звенели, перекатываясь через камни, что и дало площади ее звучное, столь красноречивое название.