Звезда моей любви

И действительно, в столовой не наблюдалось недостатка в тарелках и ложках, а в центре столешницы красовалось большое блюдо, наполненное какой-то крайне неаппетитной бурой массой, отдаленно напоминающей рис. Шалкааш торжественно сняла с полочки крохотную склянку и капнула в тарелку каждой дочери песка по паре капель густой желтой жидкости. Я задумчиво наморщила лоб, пытаясь вспомнить нечто важное, недавно ставшее предметом наших бурных дискуссий с лайил и ниуэ… Но тут, как назло, меня отвлекла приступившая к трапезе Ребекка.

– Гадость! – недовольно буркнула она, попробовав неаппетитные на вид и явно недоваренные зерна. – Так виртуозно испортить жратву даже мне не под силу.

Хм… моя подруга никогда не отличалась чрезмерной тактичностью. Ничего не ответив, я положила рис себе в тарелку по примеру остальных хайдари и обратилась к главной жрице:

– Объясните мне, пожалуйста, что именно заставило вас всех покинуть здание в виде ромба, расположенное на поверхности?

По тому, как оцепенели все прочие женщины, присутствующие за столом, я поняла, что снова сказала что-то не то.

– Не стоит вспоминать об этом печальном событии, – спокойно ответила Шалкааш, но ее голос предательски дрогнул, выдавая с трудом подавляемую злость. – Дом хайдари здесь. Всегда был и всегда будет только здесь!

Подчеркнуто убедительный тон, каким произносились эти слова, доходчиво намекнул, что расспросы лучше прекратить. Я потупила взгляд и уткнулась в свою тарелку. Поданное на стол кушанье и правда оказалось рисом с добавлением чего-то клейкого, и притом явно пересоленным. Но еще сильнее меня удивило то, что на столе не обнаружилось ни капли воды.

По окончании молчаливой трапезы хайдари слаженно поднялись и нараспев произнесли несколько фраз.

– Я переведу их для тебя, – вдруг предложила Шалкааш, хотя ни о чем таком я ее и не просила. – Это – наши незыблемые законы, они начертаны на стене в каждом зале. «Песок – наш повелитель, а мы – его послушные дочери. Ради него мы живем, и ради него умираем. В нем мы возрождаемся, и в него обратимся снова. Такова истина и она вечна».

Эти поистине страшные в своей простоте слова заставили меня содрогнуться. Как можно возродиться в песке? Я понимаю, что после смерти все мы становимся прахом и песком, но добровольно похоронить себя заживо… Разве может быть что-то более ужасное в этом мире, чем такая скорбная доля?

Вместе с Ребеккой мы проследовали за Кеелмин в свои комнаты, но когда женщина собралась уйти, я остановила ее, ласково удержав за запястье. Покрывало, скрывающее лицо жрицы, всколыхнулось, жрица явно была напугана.

– Постой минутку, – торопливым шепотом попросила я. – Я только хотела спросить, как ты сюда попала, Кеелмин?

Из-под покрывала донеслось рыдание, но жрица быстро справилась со своей слабостью и ответила:

– Не помню. К тому же вся моя прошлая жизнь уже не имеет никакого значения. Абсолютно. – Голос женщины, которая явно была довольно молодой, свидетельствовал об обратном, но я не успела продолжить расспросы, ибо хайдари ловко выдернула свои пальцы из моей ладони, поспешно вышла из комнаты и пропала.

Этой ночью, смятенно ворочаясь на жестком матрасе, я долго не могла заставить себя уснуть. Что же это за обреченное место? Выпустят ли нас отсюда после того, как я пройду предложенное испытание? Не успела я устало смежить веки, как вдруг раздался тихий скрип открываемой двери и в мою комнату прошмыгнула неугомонная Ребекка, бесшумно крадущаяся на цыпочках, словно вор.

– Сейчас ко мне приходила эта стерва! – эмоционально выдохнула лайил. – Ну та, которая фу-ты ну-ты, жрица… Тьма, я еле удержала язычок колокола над твоей дверью! – непоследовательно выдала воительница, опустилась на кровать рядом с вскочившей мной и силой уложила меня обратно. – И знаешь зачем?

Ребекка выжидательно уставилась на меня, но поскольку я жестом выказала полнейшее недоумение, она снисходительно усмехнулась и пояснила:

– Пыталась уговорить меня немедленно отсюда свалить. Без тебя! Каково? – Лайил гневно раздула ноздри. – Я уверена, она что-то замышляет, чтоб ее мантикора три раза переварила. И еще знаешь что? Я ее спросила, почему у них тут так рано ложатся спать? Время-то сейчас, судя по всему, еще детское, и десяти нет, а с ужина прошло часа два, если не меньше. И что она мне ответила, как ты думаешь?

Я опять растерянно пожала плечами.

– Мымра важно заявила, что для дочерей песка не существует закатов и восходов, нет Сола и Уны, а есть лишь песок, и его время – вечность! – негодовала воительница. – Бред! Идиотизм! Жуть!

– А мне их очень жалко, – доброжелательно протянула я. – Полагаю, они чрезвычайно несчастные и забитые создания, живущие под гнетом вечного страха!

– Угу, – согласно поежилась Ребекка. – Страху тут навалом! Признаюсь, мне очень не хватает нашего блохастого кабысдоха. Хотя он тот еще трус и на полноценного мужика не тянет, но как-то умеет скрашивать тоскливые будни.