Звезда моря

Он нашел отличные крайние земли, которые должны были отойти к другому покупателю по более высокой цене и, используя свое влияние, добился того, что эти земли достались ему. Четыреста акров в плодородных низинах Купера: триста акров полей, пятьдесят — лесной массив, пятьдесят — сады и приусадебные постройки, — все в престижном районе Груз-Крик. Это был идеальный участок для рисовой плантации. И хотя он нанимал женщин для работы в поле за сорок пять долларов, вместо шестидесяти, которые должен бы был платить мужчинам, он выложил приличную сумму только за обработку земли в том сезоне. Но Уильям умело управлял своими финансами, и теперь все принадлежало ему. Но Мэри. Она вызывала у него беспокойство. О, ее с удовольствием принимали в лучших домах Чарльзтауна. Она была красива, умна и знала, как использовать все эти достоинства, чтобы очаровать мужчин, да и женщин тоже. Но Кормак видел, что это отнимает у нее силы. После переезда она не отличалась крепким здоровьем. Спустя два года она все чаще оставалась в своих покоях. Теперь Мэри была беременна… Уильям боялся за ее здоровье. Вглядываясь в ее лицо, он ощущал, что под знакомыми чертами скрывается незнакомка. Он чувствовал, что она ослабевает, впадает в глубокую меланхолию, которую не излечить ни многочисленными компаниями, ни платьями, ни дорогими винами.

Клара по-прежнему сопровождала свою хозяйку повсюду, куда бы она ни шла. Уильяму не очень нравилась эта близость его жены и этой… проститутки. Служанка из низшего класса. Но когда он начинал с Мэри разговор о том, чтобы уволить Клару, она мрачнела и становилась раздражительной.

— О ней ходят нехорошие слухи, дорогая. Ты знаешь, об этом говорили еще на корабле.

— Какие слухи, Уильям? Не обращай внимания. Я не собираюсь их слушать. Ложь обойдет весь мир, прежде чем правда успеет надеть штаны.

— Говорят она зарезала собственного любовника в приступе ярости. Поэтому и сбежала из Лондона, чтобы спасти свою голову.

— Не сомневаюсь, что эту сплетню распространил мужчина. Ни одна женщина не поверит в эту небылицу. У нее добрая душа и самые заботливые и нежные руки во всей колонии.

— Не может ли тебе прислуживать какая-нибудь другая женщина, милая? Я начинаю беситься, когда вижу вас все время вместе.

— А она заботится о том, чтобы не бесилась я, Уильям! Я не хочу больше ничего об этом слышать. Она спасла мне жизнь на этом проклятом корабле. И она все, что осталось у меня от родных мест. Я не прогоню ее, нет! Даже для тебя.

Сдавшись, он пожал плечами, но эта мысль занозой засела у него в голове, и он никак не мог побороть раздражение. Между ними все было не так с тех пор, как они покинули Лондон. Она была мягкой, уступчивой, со светящимися глазами, всегда страстно его желающей. Теперь же стала усталой и раздражительной, ее мысли часто витали где-то далеко. Теперь они занимались любовью исключительно по его просьбе. Он думал, что это, возможно, из-за того, что она ждет ребенка. Хотя он не замечал таких перемен, когда она вынашивала крошку Энн.

Но, по крайней мере, в одном они оставались единодушны, как ни старались почтенные вдовушки затащить ее в какой-нибудь церковный приход, она отказывалась попадать в эту ловушку. Он усмехнулся про себя. Мэри встречалась с ними, ублажая их на балах и приемах, но ногой не ступила ни в Англиканскую церковь, окрещенную теперь именем Святого Филиппа, ни в баптистский дом в конце улицы, ни в церковь гугенотов.

Он с удовольствием вспоминал прием у Дрейтонов прошлой весной. Зал был полон очаровательных женщин в прекрасных шелковых и бархатных платьях, доставленных с родины. Вышитый корсаж платья Мэри плотно облегал ее фигуру, высоко приподнимая грудь. Это была все та же женщина, которая завоевала его сердце десять лет назад. Она отказалась надеть шляпу сказав, что для нее достаточно ограничений на один вечер, Мэри имела в виду тесный корсаж, и ее густые волосы ниспадали на плечи, а ее духи опьяняли больше, чем мадера в стакане. Она пила крепкое белое вино, танцевала с ним и смеялась, глядя ему прямо в лицо. Такой она и осталась в его мечтах.

Теперь он задумчиво вздохнул. Теперь жена, казалось, была далеко отсюда. И, как это ни печально, он вынужден был признать, что Мэри больше не была любящей и страстной, хотя он всегда убеждал себя в обратном. Уильям внутренне сжался от боли. Верно, земля и поля целиком поглощают мое внимание. А как же иначе? Ведь я должен поддерживать этот большой дом и все его хозяйство. Сегодня надсмотрщик купил двух рабов мужчина — крепкий и сильный, а женщина — с широкими бедрами. «Они нарожают мне еще кучу работников, да и сами будут хорошо работать», — думал он. К тому же, для его собственного ребенка скоро нужна будет кормилица. Теперь его мысли переключились на Анну.