Звезда над сердцем

Идёт на улицу, где уже толпится его бригада. Третий день они чистят уличные туалет, поэтому запах от отца тяжёлый. Но Ривка с Лидой улыбаются ему, охотно подставляют щёки, когда тот наклоняется их поцеловать.

А через час сёстры уже у забора со стороны Слободки. Там заветная доска, заранее выбитая и поставленная на место. Лида упирается плечом, сдвигает её, лезет первая в образовавшуюся щель, Рива следом. Невдалеке проходит полицай, сёстры привычно падают в траву, утыкаются носом в мокрую землю.

– Ушёл?

– Вроде ушёл.

Ривка не выдерживает, поднимается. Отряхивает испачканную землёй юбку.

– Пошли, трусиха.

– Сама ты трусиха.

Лида тоже поднимается, внимательно осматривает одежду.

– К Фроловым зайдём и молока попросим?

– Ага. А по дороге к Фросе Гренко. У них на огороде картошка хорошо уродилась. Дадут несколько штук, не пожадничают.

И сёстры Аксельрод перебежками направляются вдоль улицы. За новыми крохами жизни.

* * *

В октябре стало совсем плохо. Похолодало, а в гетто не было тёплой одежды. Всё, что успели взять с собой при переселении, забрали полицаи. Печи в домах нечем было топить. Уже сгорела каждая щепочка, каждый клочок бумаги и соломинка. Согревались, плотно прижавшись друг к другу. Каждую ночь болезни уносили всё новые жизни.

Рива и Лида стали уходить из гетто на два-три дня. Это было опасно, если бы в дом пришла проверка со списком жителей, то родителям не поздоровилось бы. Но другого выхода не было. В городе стремительно кончалась еда. Даже ушлая и хлебосольная тётя Нюра могла достать едва ли горсточку пшена или несколько картофелин. Сестры уходили в деревни за черту города, просили еду у сельчан. Те делились неохотно, чаще прогоняли. Сёстры не обижались. В деревенских домах хныкали голодные дети. Каждый старался выжить и сохранить семью.

19 октября им повезло. Обойдя соседние деревни, Аксельроды набрали полкорзинки добычи. Картофелины, лук, две порченые полевыми мышами репки. Настоящее сокровище. В город вошли уже затемно, поэтому решили переночевать у тётки Нюры. В темноте идти по городу было очень опасно.

– Обовшивели все, – ворчала тётка Нюра, перебирая сальные Ривкины космы. Мыла бы достать, а лучше постричь вас наголо.

– Нет уж, – Ривка гордо тряхнула головой, и её красивые волосы рассыпались по плечам. – Пусть лучше вшивые, но стричь не дам.

– Перед кем форсить будешь? С кем женихаться? Вы там все голодранцы.

– Вот перед голодранцами форсить и буду, – хихикнула девушка.

– Пейте чай, вот вам по куску хлеба. И спать ложитесь. Находились небось.

– Находились, – согласилась Лида. – Ног не чувствуем.

– Я вам возле печки постелила, – сказала тётка. – И не трясите тут мне вшей. Своих полно.

– Они подружатся с нашими, – хихикнула Ривка. – У них детки будут. Суп сварите. Наваристый.

– Тьфу, гадость какая! – плюнула тётка Нюра. – Тебе лишь бы глупости нести. Ешьте и ложитесь спать.

* * *

Посреди ночи их разбудил рев грузовиков. Колонна шла по улице. Ревущие чудовища с огненными глазами сотрясали стену один за другим. И посуда звякала в шкафах. И дети прятались под кровати.

– Что там? Солдаты? – всполошилась Лида. – Облава?

– Одевайтесь, – выскочила из своей комнаты тётя Нюра. – Будьте готовы. Я сейчас узнаю, что там творится. Кроме меня никому не открывать, сидите тихо, как мышки.

Тётка накинула на голову платок, вышла за дверь.

– Лида, что это? Чего они шумят? – Ривка прижалась к сестре, и та обняла её.

– Может, это советские наступают, – зашептала она на ухо Ривке. – Сейчас соберутся, как ударят, немцы и побегут. И полицаи следом. А мы снова будем жить дома. Вшей всех у тебя повыведем, Мойша Бердич больше не будет над тобой смеяться.

– Если будет смеяться – получит в лоб, – пообещала Ривка, зарываясь Лиде под руку.

Лида вспомнила, когда Ривка была маленькая и, увидев страшный сон или просто испугавшись тени от занавески, приползала под одеяло к сестре. Хныкала и просила спрятать её от ночных кошмаров. А потом засыпала, успокоенная её близостью. И, пакостница такая, разбрасывала по всей постели свои костлявые руки-ноги, одеяло на себя наматывала. А один раз вообще надула сестре под бок из благодарности.

Лида улыбнулась, погладила Ривку по голове.

Стукнула дверь.

– Что там, тётя Нюра?

– Ой, горе-то, – тётка без сил рухнула на скамеечку у самого порога.

– Что там?

– Ложитесь, девки. Утром разберёмся.

– Тётя Нюра, на вас лица нет! – Лида подошла к тётке, взяла её за руку. – Что там?

Нюра закусила губу, подняла глаза на сестёр.

– Плохо дело, девки. Вывозят вас. Нагнали кучу грузовиков к гетто. Уже всех мужиков загрузили. Сейчас за баб, детишек и больных примутся.

– Мама! Там мама! – взвизгнула Ривка и бросилась на улицу.

– Куда-а-а, дура! – тётка стала в дверях, обеими руками толкнула Ривку в грудь. – Они ведь не на курорт везут! Яма для вас всех уже выкопана.

– Пусти! – Ривка нырнула под руку тётки, та только цапнула девушку за рукав, но пальцы соскользнули. – Мама!

– Ну хоть ты послушай! – Нюра обернулась к Лиде – Хоть у тебя мозги есть?

– Пустите, тётя, – твёрдо сказала Лида. – Мы пойдём. Спасибо вам за всё.