Звезда Надежды

Он сразу увидел в двух шагах от закопченного черной сажей люка Барьера, лежавшую на полу в луже крови, Ааоли. Она лежала на спине, подогнув под себя ноги и, глядя в высокий, белый потолок, а ее синий комбинезон на груди, стал темным — блестел бардовой влагой.

Еще несколько секунд и Джил, присев рядом с ней, положил ее голову в свои руки, склонился над лицом флорианки.

— Ааоли.

Она была жива.

— Он хотел, чтобы я убила тебя, — вокруг ее узкого рта вскипала красная пена: — Он обещал… Обещал вернуть мне счастье… Я не смогла, Джил! — Ааоли коснулась рукой его правого запястья, ее когти впились в кожу Джила, глаза, широко раскрытые блестели от влаги и зрачки флорианки казались почти круглыми: — Я бы не смогла! Я бы не смогла!

— Я знаю. Ты бы не смогла, — горький ком в горле перехватил его дыхание, осек слова.

— Я бы не смогла, котенок. Котенок… Я хотела, чтобы это закончилось…

Ее когти сильнее впились ему в руку, тело флорианки напряглось, вытянулось и, дрогнув, расслабилось. Открытые глаза уже смотрели куда — то мимо лица Джила.

Он замер.

— Она хотела пройти в Барьер.

Джил посмотрел в сторону говорившего не сразу. Сол сидел на полу, опираясь спиной о стену, рядом с ним лежал пистолет.

— Резак… Она бы туда не прошла. — Джил положил свою ладонь на лицо Ааоли и закрыл ее глаза.

— Тогда она убила бы меня.

Молчали.

Джил чувствовал как под его ладонью, остывают слезы Ааоли, был не движим, словно окоченел.

— Остался последний день. — Сол тяжело закашлялся: — Завтра.

Джил поднял голову — там, в коридоре, у самого входа на площадку, стоял Гость, в строгом, черном костюме и таких — же черных туфлях. На его правой руке сверкал большим бриллиантом тяжелый, золотой перстень, алмазная трубка в руке Гостя заполнила розовым, мерцающим дымом все пространство коридора. Рядом с ним стоял мальчик лет шести — в пестрой детской пижаме, босой, с непропорционально большой головой. Лысый. Он держал Гостя за левую руку и неотрывно с укором смотрел Джилу в глаза.

— Мы сдохнем тут, Джил. — Сказал Сол с безразличием в охрипшем голосе.

— Я убью его.

— Мы — умрем раньше.

— Я его и мертвый убью.

Джил смотрел, как Гость и мальчик отвернулись от него, и медленно, не торопясь пошли сквозь розовый дым.

Прочь.

* * *

Он бесконечно долго стоял под горячими струями душа, закрыв глаза и расслабившись, стараясь ни о чем не думать, прогнать последние остатки сна и окончательно прийти в себя после ночи.

Сегодня Джилу снились родители — отец и мать, в их просторном, светлом доме у реки, где рядом с открытой верандой цвели большие, душистые цветы. Потом со второго этажа пришел Джил — младший, неся в маленьких своих руках модель старинного парусника.

Джил проснулся в тот момент, когда они с сыном шли к реке, спускать корабль на воду.

Сейчас, греясь в потоке горячей, едва терпимой воды, он с ужасом отметил, что долго не мог вспомнить имя сына.

«Джил — младший».

«И — Дана. Дана — ландыш. Ее зовут Дана».

Головная боль билась в его темени и висках жаркими, тяжелыми ударами. Только когда он спал, у Джила ничего не болело — во снах боли не было.

Закончив с душем он, покачиваясь, вышел в спальню и, оставляя позади себя мокрые следы, прошлепал босиком по прохладному полу до шкафа — распределителя, открыл выпуклую, бежевую дверцу. Автомат уже выложил на полку новый, чистый комплект белья — майку, трусы, носки, белый комбинезон, а на нижней полке стояла пара черных, мягких туфель.

На дверце шкафа находилось большое, прямоугольное зеркало, и в нем он увидел свое осунувшееся, бледное, заросшее щетиной лицо. Белки глаз были красные. Не с проявившимися капиллярами, как бывает от сильного физического напряжения, а сплошь окрасившиеся в цвет крови, без единого белого проблеска.

Джил начал одеваться — спокойно, не торопясь, словно выполнял какой — то сложный и торжественный ритуал, он поглядывал на свое отражение в зеркале, на распухшие, ставшие синюшного цвета колени, на вздувшиеся вены на руках и ногах.

«Еще есть время».

Его тошнило.

Решив, что завтракать ему не стоит, Джил — одетый и чистый, подошел к автомату пище — блока и нажатием кнопки на панели управления, где указывались напитки, заказал себе стакан горячего, сладкого чая. Он удобно устроился в глубоком кресле за своим письменным столом, пил чай маленькими глотками, и смотрел на фотографии на стене перед собой. В ярком свете световых ламп лица, запечатленные на них, казались живыми.

Через несколько минут он поднялся на ноги — тяжело, как старик, приблизился к экрану видеофона, нажал кнопку вызова адресата над которой висел приклеенный им кусочек бумаги со словом «Сол». Плоский экран внутренней связи ожил, показал каюту Сола, сам Сол стоял к экрану спиной и натягивал на себя зеленый комбинезон.

— Сол, я готов. Иду в пилотскую рубку. Можешь пойти со мной или расположиться в командном.

— Я приду.

Видеофон отключился. Джил пошел к выходной двери. Он замер увидев свое оружие, брошенное на кресло, что стояло в углу, возле самого выхода из каюты.