Звезда надежды

Однажды Ерри в панике примчалась на кухню, и Керис услышала из-за двери скрежещущий голос человека с обсидиановыми глазами; тот явился за новыми картами и пожелал купить непременно раскрашенные. Фирл отмахнулся от его просьбы и ответил грубо, но посетитель настаивал, и в его голосе зазвучали стальные ноты. Фирлу пришлось удовлетворить его желание, но он тут же ворчливо сообщил, что новых карт в следующем сезоне в лавке Кейлена уже не будет.

— Ничуть не удивляюсь, — ответил резкий голос. — Я слышал, что Пирс Кейлен погиб, а его сын Фирл не пошел в отца. — Говорил посетитель вполне вежливо, но Керис показалось, что он прекрасно знает: разговаривает он с сыном Пирса. Девушка заподозрила, что едкое замечание было всего лишь местью за дурные манеры Фирла и его грабительские цены.

Керис почти видела, как ощетинился Фирл:

— Кто тебе такое сказал?

Однако ответ последовал уклончивый, и когда вскоре Фирл явился на кухню, вид у него был, как заметила сестра, странно пришибленный.

Похоже, мастер Обсидиановые Глаза произвел на Фирла сильное впечатление, усмехнулась про себя Керис.

— Да помилует нас Создатель, — сказала мистрис Поттл, которая тоже слышала разговор, — ну и голос — как оползень в горах. Не хотела бы я повстречаться с этим парнем темной ночкой.

Вечерами в лавку несколько раз являлся Харин Маркл — будто бы для разговора с Фирлом, но на самом деле чтобы поухаживать за Керис. Делал он это неуклюже. Ему не хватало воображения, а потому отсутствие всякого энтузиазма со стороны Керис озадачивало его. Харин никак не мог поверить в то, что девушка им просто не интересуется, а поэтому единственное объяснение, которое пришло ему в голову, заключалось в том, что Керис притворяется. Такая дурнушка, решил он, должна мечтать выйти за него и только почему-то корчит из себя недотрогу. Керис находила его знаки внимания, столь явственно рожденные корыстолюбием, а вовсе не страстью, и утомительными, и смехотворными.

Фирл просто равнодушно пожал плечами, когда увидел, что сестра не собирается поощрять ухаживания его приятеля.

— Ты всегда была слишком упряма и не видела собственной выгоды, — только и сказал он.

Керис знала, что от планов открыть на месте лавки таверну Фирл не отказался. Мистрис Поттл доложила девушке, что у деревенского столяра были уже заказаны столы и стулья, а жена кузнеца, заглянувшая как-то проведать Шейли и принесшая ей студень из бараньих мозгов, рассказала, что Фирл договорился о поставках вина нового урожая с виноделом из обители Посвященного Веддона. Сама Керис как-то подслушала разговор брата с пивоваром из Восточного Векли насчет нескольких бочек пива и эля, а Харин хвастался удачной покупкой меда в обители Посвященного Беогора.

Керис не спрашивала, откуда Фирл берет на все это деньги: она знала. Он добрался до монет, спрятанных за кирпичом над мойкой в кухне; «денежки на табачок» — называл их Пирс, имея в виду, что в старости, когда уже не сможет работать, станет тратить их на всякие приятные мелочи: табак, например, был дорогим удовольствием, потому что выращивался только в Восьмом Постоянстве.

Керис вздохнула. Она знала, что надолго этих немногих золотых не хватит, — уж очень быстро Фирл принялся их тратить. А когда «денежки на табачок» кончатся, придет черед ее приданого…

Согласно Закону, все деньги теперь принадлежали Фирлу при условии, что он будет обеспечивать мать до смерти, а сестру — до ее замужества. Незамужняя женщина, пока у нее были родственники-мужчины, не имела никаких имущественных прав, если только ей не удавалось добиться согласия главы семьи — и Управы Порядка — на ведение собственного хозяйства. Керис не раз приходилось слышать, как деревенский наставник, Небутнар, распространялся на тему мудрости такого обычая: «Закон защищает интересы слабейших членов общины — детей и женщин». Небутнар был надутый и самодовольный, стоило ему заговорить, как во все стороны летели брызги слюны…

— Кто сказал, что женщины — слабейшие? — однажды дерзко спросила Керис. Ей было тогда лет четырнадцать. — Все долгожители в деревне — как раз женщины.

Наставник не сумел дать удовлетворительного ответа, только прошипел:

— Закон обеспечивает Порядок, а потому подобные вопросы неуместны.

Порядок, все подчиняющий себе Порядок… Неизменность важнее всего, любое изменение — проклятие. Порядок — основа Закона, а Закон обеспечивает Порядок. Никто не смел и заикнуться о том, что Закон подавляет, а Порядок душит.